Проблема знаковой репрезентации в культуре постмодерна, Тело и Текст как две модели кинообраза

• Автор: Конфедерат, Ольга Владимировна
• Шифр специальности: 24.00.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2000
• Место защиты: Челябинск
• Количество страниц: 146 с.

СОДЕРЖАНИЕ ВВЕДЕНИЕ

Глава I. ПОСТМОДЕРНИСТСКАЯ ТЕОРИЯ ЗНАКА И ТЕКСТА

1. Оппозиция "знак-жизнь" как предмет классического и постмодернистского анализа

2.Деконструкция языковой системы - постмодернистская альтернатива классическому киноязыку
Глава И.ПРЕОДОЛЕНИЕ ТЕКСТУАЛЬНОСТИ КАК НЕОБХОДИМОЕ УСЛОВИЕ ДАЛЬНЕЙШЕЙ ЭВОЛЮЦИИ КУЛЬТУРНОГО СОЗНАНИЯ

1. Конфликт Тела и Текста - лейтмотив постмодернистского кинематографа

2. Пределы интертекстуальности как диалогического субъект-субъектного принципа кинотворчества и интерпретации фильма

Глава III. МЕТАЯЗЫК КАК ЧИСТАЯ ЭНЕРГИЯ ПОНИМАНИЯ

1. Лингвистическая и психоаналитическая парадигмы киноязыка -матрицы культурного мышления. Технические аспекты вопроса

2. Преодоление границ парадигматики и выход в Ничто метаязыка

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ЛИТЕРАТУРА

ВВЕДЕНИЕ
Актуальность темы исследования
Тема настоящего исследования является проекцией на конкретный материал современной культуры (кинематографические тексты) одной из самых актуальных проблем, вставших перед человечеством на рубеже веков. Мы обозначаем эту общекультурную проблему как проблему понимания. В пределах культуры, понятой как семиосфера, как сфера текстов, репрезентирующих жизненный мир, эта проблема находит свое обоснование в противоречии знака и вещи, языка и мира. Мы различаем язык и жизнь как ставшее и пребывающее в становлении, как дискретное и континуальное, как неизменное и беспрерывно меняющееся, объективированное в знаках и погруженное в чистую субъективность телесного мира. Эта оппозиция языка и жизни, заданная классической культурой, претерпевает в XX веке значительные изменения, связанные с возрастающей информационностью культуры, с доминированием рационального знания над интуитивным пониманием природы вещей. С другой стороны, в культуре XX века все более настойчиво проявляется стремление преодолеть матрицу информационного знания путем реабилитации телесного, интуитивного способа постижения мира. Информационная культура XX века, абсолютизируя объективность содержательного материала познания, объем и технические способы ее передачи в коммуникативном процессе, приходит к тому, что в процессе коммуникации выпадает человеческая личность. Информационная культура, оперируя утверждением, фактом жизни, объективизированным в знаках той или иной языковой системы, игнорирует в качестве субъекта как носителя информации так и ее реципиента. Эта культурная ситуация, усугубляясь к концу XX века, требует осмысления как в гносеологическом, так и в этическом аспекте. Стоит вопрос о подлинности знания, полученного человеком при помощи объективизирующих языковых систем и систем информации.

Не менее важен вопрос о возможности понимающего диалога между субъектами культуры. Наиболее остро, в прямом смысле слова - трагически проблема понимания ставится сейчас в геополитике. Все более сложным оказывается установление взаимопонимания между нациями, конфессиями, политическими партиями, поколениями. Такие же кризисные состояния мы обнаруживаем в ситуации государственной власти, где в качестве "объектов" трактуются как держатель власти так и вверенный ему народ; в ситуации науки, когда объективизируется и исследовательский аппарат, и природный мир; в искусстве, принимающем все более безличностный, массовый характер. Кризис культуры, основанной на субъект-объектной парадигме сознания, приводит в конце XX века к опасности воцарения объект-объектной парадигмы, элиминирующей сознание.
Возможности преодоления этой опасности намечены в XX веке в неклассической философии (интуитивизм, феноменология, "философия жизни", экзистенциализм). Мы объединяем эти направления философской мысли в рамках постклассической культуры, иначе называемой культурой постмодерна. Проблема знаковой репрезентации мира в том виде, как она рассматривается постмодернистской культурой, приобретает несомненную практическую и теоретическую актуальность, поскольку, с одной стороны, включает в акт знаковой репрезентации наблюдателя-означающего в качестве субъекта, а с другой стороны, понимает означаемое как субъективную сознательную структуру. При таком подходе к проблеме информация становится высказыванием, личностным обращением к другой личности и возможным становится понимающее диалогическое культурное мышление.
На основе этих предпосылок, в диссертации рассматриваются такие особенности современного культурного процесса, как:
- смена эпистемологического интереса как стимула культурной деятельности интересом к онтологической и этической проблематике;
внутренний драматизм такой ситуации Локк ощущает в большей мере, чем Лейбниц: если знак должен выразить то всеобщее, что отыскал разум в единичных вещах, тот тем самым он обрекает разум на одиночество в границах текста культуры, вынуждает его встречать повсюду в зеркалах репрезентации, созданных с такой строгой методичностью, лишь свое собственное отражение. "Всеобщность не относится к самим вещам, которые по своему существованию все единичны... Поэтому, когда мы отбрасываем единичное, то общее, которое остается, есть лишь то, что мы сами создали" (65; 171).
Эту тревогу разделяет также И.Кант, указывая, что в каждом акте представления участвуют исключительно идеи как порождения разума: идея обозначаемого и идея знака. Роль знака по Канту - придать чувственную видимость идеям разума. Условием правильности такого представления является "дисциплина чистого разума", исключающая смутное "мнение" и зыбкую "доктринальную веру". Учение Канта о представлении наиболее отчетливо хранит след культурного "разрыва" между субъектом познания и миром, как раз потому, что за разрывом Кант видит и образ связи между эйдосом и логосом, которую мыслил Платон, связи, разорванной рационализмом Нового времени. Оставаясь в кругу данностей мышления, ограничиваясь "вещами-для-нас", явленными разуму в созерцании, Кант оставляет в своей концепции место для "вещи-в себе", знать о которой что-либо нам не дано. Кантовский ноумен указывает на пределы нашего познания и обозначает границу, за которой начинается непостижимое, непредставляемое, не-означенное. Здесь учение Канта отчасти смыкается с философией английских эмпириков Беркли и Юма, также трактующих сферу разума как ограниченную и условную. Сегодня постмодернистское культурное мышление охотно возвращается к творчеству этих философов. В частности, афоризм Юма о театральности нашего ума, где созданные нашим воображением маски (читай: знаки) подлинных вещей, как на сцене, сменяют друг друга в прихотливой последовательности, принимаемой нами за