Память, культура, история: к проблеме исторического времени

• Автор: Пушкарёва, Татьяна Витальевна
• Шифр специальности: 24.00.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2001
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 158 с.

СОДЕРЖАНИЕ
Введение

Глава первая. ВРЕМЯ И ПАМЯТЬ

1.Трансформации исторического времени.

Понятийный аппарат

2.Память и забвение

Глава вторая. К ИСТОРИЧЕСКОМУ ПОЗНАНИЮ СОВРЕМЕННОСТИ

1. Новость и мир новостей

2. Память России: метаморфозы исторического сознания

Заключение

Список литературы

ВВЕДЕНИЕ
Актуальность темы. В обыденное сознание Нового времени проникло не так уж много суждений, прямо относящихся к завоеваниям научной мысли. К числу этих завоеваний принадлежит, несомненно, и вполне бытовая сентенция. Каждый из нас время от времени повторяет: «Время все расставит на свои места». Прочность предрассудка - это лишь самая слабая характеристика такого рода положений «здравого смысла». Недалек тот день, когда, подчиняясь постмодернистской и прочей моде, такого рода суждения незаметно перейдут в разряд исторических анекдотов или поэтических метафор
Новое понимание течения времени, сформировавшееся в капиталистическую эпоху, наделяет время особыми функциями и возможностями: «время покажет, вылечит, рассудит». Теперь только время может отделить историческую, художественную, социальную «пшеницу» от «плевел», может служить критерием гениальности, степени значимости личности, события, предмета творчества. Временем поверяются художественные открытия, гениальные личности, социальные события. Время предстает как своего рода высший судия, Фемида, в руках которой находятся ответы на все конечные вопросы бытия.
Но так ли беспристрастен суд времени, как принято считать? Действительно ли завязаны глаза у этой новоявленной Фемиды? Этот вопрос встает всякий раз, когда мы сталкиваемся с опытами представления исторического времени, т.е. опытами истории. В XX веке переписывание
истории стало обыкновением. В конечном счете возникает сомнение: а стоит ли бесконечно переписывать историю, если каждый раз такой опыт остается или конъюнктурным, или просто ограниченным и беспомощным?
Если мы сегодня и относимся к истории с недоверием, то только из-за капризов исторической, культурной памяти. Историческое время существует лишь в памяти, а капризы исторической памяти порой непредсказуемы. Какие-то моменты прошлой социальной жизни в ней становятся главными, какие-то -второстепенными, какие-то вообще забываются. Не секрет, что даже разные исторические эпохи удостаиваются разной степени внимания в разных исторических контекстах, порой даже независимо от наличия источников. Не только в письменной истории, но в повседневной жизни, что называется «в памяти народной», реальные события порой искажаются до своей противоположности. Между тем, что и как помнят люди, и тем, как происходило «на самом деле» - зачастую целая пропасть. Дело здесь, очевидно, в том, что на историю, на историческое время влияет социальная память, которая реально и формирует историю.
А между тем в нашей исторической и историософской традиции исследование памяти - не только редкость, но и просто исключение. Если философская мысль Запада, начиная с работ Гуссерля и Бергсона, создала цепь произведений, целиком посвященных проблемам человеческого времени, времени в восприятии и памяти человека, то работы этого плана в русской, русскоязычной и советской научной литературе исчисляются единицами и притом редко когда схватывают субъективный аспект времени, не связывая понимание времени с проблемой исторической памяти. Именно потому представляется столь необходимой и своевременной попытка в культурологическом плане рассмотреть историческую память человечества, ибо, как показывает время, именно историческая память лежит в основе того парадоксального феномена, благодаря которому «история толкует нас».

Вообще, большинство авторов считают, что разделение между мифом и историей в устной культуре искусственно. «В первых образцах «исторической» прозы (хотя бы в условном понимании этой историчности) «историческими» признаются только «свои» предания, а предания соседнего племени квалифицируются как лежащие в мифологическом времени и, следовательно, как мифология»28.
Существует два подхода к изучению процесса постепенного перехода от сакральных представлений к историческим. Согласно первому подходу, вытеснение сакральных представлений идет по схеме «миф-легенда-предание». Второй подход рассматривает героический эпос как переход к историзации мифов. В основе первого подхода лежит идея о специфической хронологии, разделяющей время на отдаленное мифическое - время первотворения, находящееся за пределами актуальной памяти (семь поколений) и эмпирическое время. Легенды описывают события, находящиеся на грани мифического и исторического времени, а предания полностью относятся к историческому (эмпирическому) времени. Степень сакральности уменьшается в легенде и сходит на нет в предании.
В рамках второго подхода интересна классификация Е.Мелетинского. Эпосы могут быть разделены на архаические и классические. Первые посвящены мифическим первопредкам, классические же опираются на исторические предания. Они отличаются не столько степенью достоверности, сколько географическими названиями, названиями племен, государств, вождей, царей, войн и миграций.
28 Топоров В.Н. История и мифы // С.А.Токарев (ред.). Мифы народов мира. В 2-х тт. Т. 1. -М., 1993,- С.572.