Иоанн Златоуст и его духовное наследие в древнерусской культуре

• Автор: Казенина, Елена Тимофеевна
• Шифр специальности: 24.00.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2002
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 199 с.

Актуальность, темы исследования

Актуальность исследований в области патристики и духовного наследия Отцов Церкви в русской культуре обусловлена своеобразием современного этапа общественного развития в нашей стране. На смену глобальному идеологическому противостоянию приходят новые реальности социального бытия: явственно выступает конфликт исконных и инновационных явлений в современной действительности. В последние годы часто говорят также о кризисе самоидентификации России и о том, что кризис этот преодолим только на пути обращения к истокам.
Трудно оспаривать тот факт, что истоки российской цивилизации, а тем более православной духовности во многом связаны с культурой Византии и с духовным наследием византийских Отцов Церкви. Греко-византийские образцы оказали значительное влияние не только на речевые структуры русской словесности, но и на структуру мысли, а также на формирование типа личности; они надолго определили развитие российской цивилизации.
Тема духовного опыта Иоанна Златоуста, одного из виднейших мыслителей Византии, святого, образ жизни и способ мышления которого существенно повлияли на становление культурного архетипа русского человека, представляется чрезвычайно важной для выявления особенностей формирования и развития Российской цивилизации. Причем в понятии цивилизации для нас особую важность приобретает то, что она создает «внутренние механизмы самосохранения. Покуда такие механизмы не разрушены, сохраняется и то, что можно назвать культурно-генетическим кодом данной цивилизации» [Шаповалов 1995, 52].
В этой связи тема духовного опыта Иоанна Златоуста, одного из виднейших мыслителей Византии, святого, образ жизни и способ мышления которого сильнейшим образом повлияли на становление культурного архетипа русского человека, представляется чрезвычайно актуальной. Личность, судьба и духовное наследие святителя занимают в истории отечественной и мировой культуры особое место.
Во-первых, личность Златоуста, родившегося в период становления новой византийской культуры, в период выработки многих ключевых для всего последующего развития христианства догматов, явилась продуктом истории, но также и ее субъектом, изменяющимся в ходе исторических изменений культуры и, в свою очередь, изменяющим ее. Златоуст родился в момент «взрыва» динамических процессов истории (термин Ю.М. Лотмана), в момент сложного, болезненного взаимопроникновения двух культурных
структур (греко-римской и христианской) и явился одним из доминирующих элементов, возникших в итоге «взрыва» и способствовавших определению будущего движения.
Во-вторых, Златоуст сам явился культурным феноменом. Его умение жить и воплощать идеал христианства в агрессивной среде, его взгляды на культуру своего времени, исключительный талант святителя в работе с самыми разными по уровню образования, социального положения и вероисповеданию аудиториями, проблема экзегетики как поставил ее Златоуст - все эта и другие проблемы заслуживают самого пристального внимания. Личность и судьба этого святого (в отражении мног очисленных Житий Иоанна Златоуста, а также в отражении его собственных произведений) явились культурным образцом для многих поколений христиан не только в Византии, но и в других странах, особенно в странах - культурных преемницах Византии.
В-третьих, духовное наследие Иоанна Златоуста, воспринятое отечественной культурой прежде всего через перевод его творений на древние славянские языки, оказало мощное воздействие на формирование наших собственных традиций мышления, на формирование нашей оригинальной литературы, философии, способствовали формированию образцов, норм и стандартов жизнедеятельности отечественной христианской культуры.
Вопрос о духовном наследии Иоанна Златоуста сложен. Одна сторона этого вопроса обусловлена проблемой соотношения культуры и личности, вторая сторона вопроса - в проблеме соотношения личности и слова. Литературное слово Златоуста рождалось внутри культуры с ее социальными, политическими и другими реалиями. Но оно рождалось и внутри человека. И в этом отношении следует заметить, что когда мы пытаемся проследить путь духовного наследия (прежде всего в литературном слове) через века, путь этот не может пройти мимо личности с целостной системой ее представлений и потребностей, умственных и духовных навыков. Духовное наследие личности Иоанна Златоуста в культуре Древней Руси явилось высшим уровнем, «пиковым» проявлением всего собрания лучших творений, избранных древними славянами для включения в собственное культурное пространство, становится также «разновидностью самосознания и самопознания человека, одним из способов его самосовершенствования, а также активным фактором воздействия на общество» [Чернышева 2000,114].
Актуальность темы данного исследования заключается прежде всего в том, что впервые делается попытка на базе достаточно обширного материала осветить круг проблем, связанных, с одной стороны, с личностью и творчеством Иоанна Златоуста в контексте культуры ранневизантийского общества, а с другой стороны - с проекцией этой личности и

ее творений на культуру Древней Руси, что понимается нами как его духовное наследие в инокультурной среде.
Степень изученности темы
Феномен Иоанна Златоуста - тема для отечественной культуры актуальная и в то же время малоисследованная. Представляется парадоксальным тот факт, что наше знание об этой личности остается по сей день крайне скудным. Дореволюционная богословская литература о Златоусте1, важная и полезная, подходит к материалу, как правило, с дидактической точки зрения, не пытаясь встать на позиции критического осмысления используемых литературных и исторических источников. Среди наиболее серьезных работ следует отметить труды проф. В. Лебедева, архим. Агапита, архиеп. Филарета (Гумилевского).
После революции 1917 г. отечественные исследования в области религии и религиозной культуры претерпели известные изменения. Вынужденные следовать политической конъюнктуре, советские ученые во многом потеряли возможность объективно подходить к изучаемому предмету2. Среди тех, кто внес заметный вклад в развитие златоустоведения, особенно выделяется Г.Л. Курбатов. В числе западных ученых, разрабатывающих темы, связанные с феноменом Иоанна Златоуста в мировой культуре, в первую очередь необходимо упомянуть замечательного немецкого исследователя Крисостома Баура (Р.СЬ. Ваиг), посвятившего большую часть своей жизни исследованиям по интересующей нас теме. В области златоустоведения работали также С. Вероста (Б. Уегс^а -проблемы мировоззрения, философии), К. Кухарек (С. КисЬагек - проблема литургии Иоанна Златоуста), Дж. Либешютц, А. Пюш (1НЖО. ЫеЬеясЬийг, А. РиссЬ - историко-культурологические проблемы), А. Неандер (А.¥. Меапбег - историко-богословские вопросы), К. Фабрициус (С. ЕаЬпсшь - проблемы влияния античности на язык Златоуста) и др. Однако, несмотря на обилие исследований, выполненных за рубежом учеными-златоустоведами, вопрос о личности и судьбе Иоанна Златоуста как особом феномене культуры нельзя считать исчерпанным. В отечественной же науке мы и вовсе не имеем современных работ, выполненных в историко-культурологическом аспекте с учетом
1 Подробную библиографию исследований прошлого века см.: Писарев Л. Св. Иоанн Златоуст как учитель жизни // Православный собеседник. - СПб, 1907, № б. С. 805-808.
2 См., например, в наивысщей степени «политизированную» работу: Синельников И. Иоанн Златоуст. Из сериии статей о служителях культа // Наука и религия. - М., 1963. №8. С. 49-53.

Александрийского [Savile, 8, 215-217], анонимного автора [Savile, 8, 341-343], Метафраста [Savile, 8,410-412], о ней же упоминает еще один, достойный наибольшего доверия автор — дьякон Марк, написавший биографию епископа Порфирия Газского [Marcus Diaconus 1930, ch. 37]. То обстоятельство, что Евдокеия имела репутацию женщины жадной и что Златоуст упрекал ее по этому поводу, подтверждается также и Мартирием [Ommeslaeghe 1979, 150].
На том основании, что ни у Сократа, ни у Созомена, ни у Палладия об истории с виноградником мы не находим ни слова, некоторые ученые подвергают сомнению историчность этого события. Баур комментирует это обстоятельство следующим образом: «История находит косвенное подтверждение в том факте, что /.../ в документах Собора «под Дубом» есть обвинение, в котором говорится, что Златоуст назвал императрицу Иезавелью. По какому поводу это произошло, в документах не упоминается, однако, как хорошо известно, Иезавель погубила Навота, ради того, чтобы ее муж царь Ахав мог заполучить его виноградншс. Из-за этого пророк Илия предрек погибель Иезавели» [Baur 1959, 166-167].
Итак, дьякон Марк как свидетель совершенно беспристрастный, а также Мартирий и документы Собора «под Дубом» показывают, что история с виноградником все же имела место. Принимая во внимание живой темперамент и ораторское мастерство Златоуста, подкрепленное библейскими примерами, можно представить, что его речь, в которой упоминалась Иезавель, произвела на слушающих сильное впечатление. Как всегда, Златоуста не беспокоила мысль о возможных последствиях его пламенной речи. Имел ли в виду Златоуст Евдоксию, говоря о Иезавели, утверждать с полной уверенностью невозможно, однако он не мог не ощущать потрясающего сходства ситуаций.
Императрица чувствовала себя принародно оскорбленной. Обида, безусловно, была тем сильнее, чем больше она вспоминала о бывших теплых отношениях с епископом и совместных благочестивых проектах. Историки, которые включили в свои описания упомянутую историю, добавляют некоторые интересные детали. Например, что оскорбленная Евдокеия приказала не пускать больше Златоуста во дворец, если тот явится, а Златоуст, со своей стороны, велел привратнику захлопнуть перед императрицей дверь храма со словами: «Так приказал мне Иоанн». Баур находит эти дополнения «детскими» и даже «фантастическими» [ibid.]. Как бы там ни было, конфликт имел самые неприятные последствия и для Евдоксии, и для Златоуста. Нет сомнений в том, что примирение все-таки было бы достигнуто, ни окажись этот конфликт так на руку многим жаждавшим заполучить в императрице союзницу в борьбе против Златоуста.