Идея трагического в русской классической культуре

• Автор: Шулындина, Анастасия Борисовна
• Шифр специальности: 24.00.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2005
• Место защиты: Нижний Новгород
• Количество страниц: 195 с.

* С.
Глава 1. Трагическое как феномен
1.1. Категория трагического: основные подходы
1.2. Субстанциальные основы трагического и их отражение в
теоретических концепциях трагического
1.3. Опыт осмысления трагического в истории европейской
культуры
Глава 2. Особенности понимания трагического в русской культуре и философии.
2.1. Русский национальный менталитет и его влияние на представление о трагическом
2.2. Субстанциональная двойственность русской души как предпосылка трагического восприятия мира
2.3. Трагическое и стремление к высшим формам духовного опыта
2.4.Пути преодоления трагического в русской культуре
Заключение
Библиографический список использованной литературы

Актуальность темы исследования
Переломные эпохи (а к таковым можно причислить нашу эпоху и особенно ситуацию в России) характеризуются обострением противоречий, эсхатологическими и апокалипсическими настроениями, неизбежными в условиях ломки привычных социальных реалий. В этих условиях наше сознание невольно обращается к опыту прошлого, а также к поиску и обновлению понятий, посредством которых можно решать задачи, стоящие перед человеком и обществом в настоящее время. Оно обращается к культуре как резервуару и хранителю духовности, опираясь на которую мы могли бы нести эстафету жизни дальше, в историческое будущее.
Одно из важнейших состояний человеческого духа - чувство и переживание трагического. В западноевропейской и русской культуре его осмысление чаще всего является предметом эстетики и искусствоведения. Однако, и в западноевропейской, и в русской культуре трагическое рассматривается также и в рамках более общих представлений, когда оно связывается с наличием объективных конфликтов и противоречий бытия, затрагивающих сами основы нашего существования, но принципиально неразрешимых собственно человеческими силами. Эти конфликты раскрываются в процессе рефлексивного осмысления человеком утраты своего «естественного» единства с миром и изначальной цельности сознания, осознания человеком невозможности овладения стихийностью социально-исторического развития.
Понятие трагического является важным компонентом западноевропейской культуры, а с XIX века становится предметом глубоких обобщающих размышлений. С этого времени и вплоть до наших дней категория трагического достаточно часто оказывается в сфере теоретического и исторического познания. В русской философии XIX - первой половины XX века эта проблема также
рассматривается довольно широко - как сфера пересечения глубинных начал и смыслов человеческого бытия. В последние два десятилетия XX века и в настоящее время, в то время, как происходит невиданная доселе “европеизация” ^ культуры, набирает силу и обратная тенденция — стремление найти в русской
культуре исконную систему взглядов, своеобразно осмысленных культурологических концепций бытия. Для понимания этих процессов большой интерес представляют категории, в которых явственно проявляет себя как сходство, так и различие западноевропейской и русской культур. Одной из таких категорий является категория трагического, затрагивающая самые сущностные стороны человеческой жизни и позволяющая выявить принципиальные особенности, присущие различным культурам.
Степень разработанности проблемы
♦ Трагическое первоначально возникло и развивалось как явление культуры,
начиная со времен античности. Рассмотрение трагического как теоретической категории стало характерным для западноевропейской мысли начиная с XIX века. Наиболее развернутые концепции трагического содержатся в произведениях Г.В.Ф.Гегеля, Ф.В.Шеллинга, А.Шопенгауэра, Ф.Ницше,
О.Шпенглера. Непреходящий интерес представляют размышления о трагическом философов-экзистенционалистов: С.Кьеркегора, Х.Ортеги-и-Гассета, М. де Унамуно, А.Камю, Ж.П.Сартра.
В современной литературе имеет место большое разнообразие в понимании сути трагического. Для отечественной литературы о трагическом
* наиболее характерен «эстетический» подход. Трагическое как эстетическая
категория рассматривается в ряду категорий «возвышенное», «прекрасное», «комическое» в работах Ю.Б.Борева, В.В.Бычкова, В.М.Жаринова, Л.А.Зеленова, М.С.Кагана, Н.И.Крюковского, М.Ф.Овсянникова, Л.Н.Столовича, Е.Г.Яковлева и других. Следует отметить, что в последние годы происходит постепенное

природы (дионисийское начало), в то время как образы на сцене - не что иное, как явления, данные как бы в "символическом сновидении" (аполлоническое начало). Человек того времени, чья жизнь была проникнута всевозможными страданиями и трагическим ощущением своей бренности и смертности, участвуя в грандиозном действе, проникался вместе с трагическим хором "дионисийским безумием". В этом состоянии он ощущал себя неотъемлемой частью природы, и это служило своеобразным "метафизическим утешением", которое "указует на вечную жизнь этого ядра бытия при непрестанном уничтожении явлений" [136. С. 84]. Таким образом, в философии Ницше явственно ощутимо присутствие иррациональных, скрытых природных основ трагического и «раздвоение» человеческого существования. Преодоление этого раздвоения возможно через возвращение «в лоно природы», растворение «в дионисийском экстазе».
Однако, исходя из идей более позднего творчества Ф.Ницше, само мироздание является источником неразрешимых противоречий и абсурда, которые для обычного человека лишь «прикрыты» традиционной моралью, религией, философией. В признании «абсурдности» самой сути бытия философия Ф.Ницше продолжает направление идей А.Шопенгауэра и прямо противоположна идеям Гегеля, признававшего наличие некоей лежащей в основе бытия «мировой гармонии».
В своем познании мира главный герой философии Ницше (которым, по сути, являлся сам философ) проходит как бы две «стадии». На первой стадии -это «трагический герой», который «выходит за рамки» аполлонических иллюзий в силу своей «титанической чрезмерности» и постигает истинный абсурд бытия. Утешением для него могло бы являться некое «эстетическое чувство», гордое осознание собственного величия, однако, абсурд оказывается слишком неумолим, страдания слишком сильны. Об этом трагическом разочаровании Ницше Л.Шестов писал так: "В его положении не было и следа трагической