Эстетика поэтического эксперимента в культуре авангарда начала XX века : на материале итальянского футуризма и немецкого дадаизма

• Автор: Дудаков-Кашуро, Константин Валерьевич
• Шифр специальности: 24.00.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2008
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 351 с. : ил.

СОДЕРЖАНИЕ:

Введение
Глава 1. Культура авангарда и проблема поэтического эксперимента: терминологические, историографические и культурфилософские аспекты
1.1. Авангард - история понятия и его содержание. Понятие «культура авангарда»
1.2. Проблема поэтического эксперимента и «конкретная поэзия»
1.3. Концепции «визуальной поэзии»
1.4. Концепции «звуковой поэзии»
1.5. Культурфилософские аспекты поэтического эксперимента
начала XX века
Глава 2. Эстетическая культура итальянского футуризма
2.1. Историографические проблемы исследования
2.2. Методологические и культурологические
проблемы исследования
2.3. Генезис футуризма. Тематика
2.3.1. Эстетика футуристического манифеста:

идеология и культура
2.3.2. Культурно-исторические особенности футуризма
на примере прозы Ф. Т. Маринетти
2.4. Нормативная поэтика футуризма. Проблема формы
2.4.1. Литературные предшественники футуризма
2.4.2. Общая характеристика протофутуристической поэзии
2.4.3. Основные концепции поэтической программы футуризма
2.5. Общая характеристика постфутуристической эстетики.
Основные выводы

Глава 3. Эстетическая культура немецкого дадаизма
3.1. Методологические и культурологические
проблемы исследования
3.2. Культурфилософские аспекты абстрактной поэзии дадаизма
3.3. Основные концепции фонетической и визуальной поэзии немецкого дадаизма
3.4. Сравнительные культурфилософские аспекты
«заумной поэзии» русского футуризма. Основные выводы
Заключение
Список литературы
Приложение
Список источников

ВВЕДЕНИЕ
Актуальность темы исследования. Современная культура, несмотря на разительное отличие от культуры начала XX века, идентифицирует себя через прошлое (ПОСТ-культура (В. В. Бычков)), но стремясь отвоевать у истории свое собственное уникальное духовное пространство, она не может обрести его, ибо в основе своей направлена на критику исторического мышления и культуры XX века, так что даже вынуждена именовать себя в апостериорной форме (неважно, будет это постмодернизм или уже постпостмодернизм). Трудно не согласиться с современным русским философом А. Пятигорским, что «постмодернизм, при всей его антиисторичности - это типичный случай исторического самосознания европейского - особенно французского интеллектуала» [4 : Пятигорский 2005 : 368]. И в этом смысле, несмотря на весьма существенные различия между этапами культуры, которые разделяет почти век, а также на место, относительно которого себя ставит современное критическое сознание, можно говорить об очень тесной и парадоксальной преемственности и даже принадлежности их одному, если не культурноисторическому типу, то по крайней мере типу исторического мышления. Правда, окончательное определение места процессам современной культуры произойдет лишь тогда, когда она окажется способной преодолеть свою «пост»-авторефлексию, и тогда, когда авангард, как стиль культуры, и то, что последовало за ним, будет понят либо как становление абсолютно нового типа культуры, либо как завершение старого. В любом случае решение этого вопроса не может быть делом сегодняшнего дня, и современным исследователям культуры остается довольствоваться утверждением преемственности модернизма и постмодернизма, авангарда и неоавангарда, или, говоря шире, утверждением того, что культурные формы начала XX века, если и не продолжают оказывать видимое влияние на современные процессы, то в существенной мере предопределяют их, инициировав тот изначальный
практики, в основе которой лежит определенное мировоззрение. Разумеется, действительное содержание этого определения будет зависеть от того, что считать за основы такого мировоззрения. Не претендуя на полноту определения (так или иначе содержательные вопросы уже были затронуты в краткой истории и историографии термина) выделим, на наш взгляд, наиважнейшие из
Одной из существеннейших черт авангардной культуры нам представляется ее амбивалентность в отношении исторического процесса: ее действительного положения в нем и рефлексии относительно своего места в нем. Наиболее точно и емко сформулированную характеристику этой проблемы, на наш взгляд, дает современный русский философ А. М. Пятигорский, который, говоря об «историческом пессимизме» крупнейших мыслителей начала XX века (Шпенглера, Вейнингера, Бергсона, Розанова, Мережковского, Гуссерля) делает заключение, общее не только для этих знаменитых интеллектуалов, но и для подавляющего большинства интеллигенции того времени, в том числе художественной: «Прошлое осознавалось этими мыслителями с точки зрения их меняющегося! настоящего, осознавалось отрицательно, как «болезнь истории», а настоящее - с точки зрения прошлого, болезнь которого оно предназначено и призвано излечить, предпочтительно хирургическим путем. Будущее осознавалось ими опять же с точки зрения прошлого, то есть как состояние «полного выздоровления от болезни прошлого», и, таким образом, конца истории» [4 : Пятигорский 2005 :
49 Различные ученые предлагают различные типы моделирования критериев ограничения объема понятия «авангарда». Наиболее частые бинарные оппозиции, по которым происходит разделение «авангардных» явлений и смежных или противоположных им: «реальное/абстрактное», «объективное/субъективное», «традиции/новаторство», «оригинальность/повторение», «радикализм/конформизм», «жизненное (экзистенциальное)/искусственное (герметичное)», «эстетика/политика», «элитарное/массовое». Каждая из этих категориальных пар представляет собой проблемное поле для исследователя и не может разрешаться однозначно. Так, если взять последнюю пару, то, как мы видели у Гринберга и Эко (к этому ряду относятся также Ортега-и-Гассет, Гадамер, Жильсон, Бюргер и др.), феномен авангарда противопоставляется массовой культуре (и китча, в частности). Однако у ряда ученых эта проблема решается иначе. Так, Андреас Гуиссен артикулирует позицию, позволяющую отделить «авангард» от «модернизма»: «Моя отправная точка такова, однако, что, несмотря на полный и, возможно, неизбежный провал, исторический авангард имел целью развитие альтернативных типов взаимоотношения между высоким искусством и массовой культурой и поэтому должен отличаться от модернизма, который по большей части отстаивал имманентное противостояние высокого и низкого» [4 : Ниузьеп 1986 : уШ].