Инверсия смыслов в художественной культуре XX века: от антропоцентризма к "Новой художественной реальности" : на материале творчества Д. Шостаковича

• Автор: Витель, Елена Борисовна
• Шифр специальности: 24.00.01
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2010
• Место защиты: Кострома
• Количество страниц: 364 с. : ил.

СОДЕРЖАНИЕ
Введение
Глава I: Ментальные преобразования в художественной культуре переходного периода
1.1. Кризисные явления в художественной практике XX века в контексте
ментальных трансформаций
1.2. Поиски новых художественных форм: беспредметность и атсматизм
1.3. Художественная и нехудожественная сущности смысла
Глава II. Антропоцентризм как основание художественных смыслов
2.1. Антропоцентризм: границы смыслового пространства классической художественной культуры
2.2. Механизм инверсии смыслов
2.3. Генезис антропоцентрической идеи мимесиса: инверсия прекрасного
Глава III. Новая художественная реальность
3.1. Понятийные границы феномена «Новой художественной реальности»
3.2. Бинарные оппозиции и контаминации как способы построения «Новой художественной реальности»
3.3. Контаминации как средство становления Новой музыки
Глава IV. Творчество Шостаковича как парадигма ментальных преобразований
4.1. Истоки символического мышления Шостаковича
4.2. Музыкально-символическая система Шостаковича
4.3. Символическое мышление Шостаковича — инверсия смыслов
Заключение
Библиографический список источников литературы

ВВЕДЕНИЕ
Постановка проблемы исследования. Художественная культура XX века, несмотря на активное изучение ее в разных аспектах гуманитарного знания, продолжает оставаться «клубком» многих взаимопересекающихся проблем, источником новых «измов». Направленность ее развития остается невыясненной. Абсурдность, шизофренический дискурс, стирание различий между прекрасным и безобразным, пространством и временем, художественным и нехудожественным и многими другими бинарными оппозициями классической Культуры свидетельствуют скорее об отсутствии смысла, чем о его присутствии. Однако за множественностью, хаотичностью и абсурдностью скрывается «сложное различенное единство» (И. А. Едошина). Этим единством может являться смысл современной художественной культуры, который опосредует творческую интуицию художника. Тогда за характеристикой XX века как принципиально нетрадиционного, переходного, неустойчивого, непредсказуемого угадывается осмысленная целенаправленность саморазвития новой культуры, противостоящей Культуре. Эволюция ментальности в переходный период достигла такой критической точки, после которой развитие принимает принципиально иной паттерн. «Райская цельность» (П. А. Флоренский) смыслов действительности и смыслов художника1, позволяющая однозначно понимать произведение искусства и узнавать в нем образ видимой реальности, в начале XX века «раздваивается». Из нес вычленяется особый, новый смысл, присущий художественному произведению, который бытует независимо от смысла видимой действительности. Полифония смыслов созданных и существующих образует суть новой художественной реальности. Примером ментальных трансформаций в художественной культуре XX века является символическое мышление Шостаковича.
Актуальность исследования. В художественной практике модернизма и постмодернизма учеными выявлены глубинные сдвиги антропоцентрической культуры: отказ от подражания в художественных образах реальной действительности, разрушение системы бинарностей, экстремизм, нигилизм, «эстетика молчания», тотальный плюрализм. Перевернутыми оказались многие стороны «бытия» художественной культуры: язык, стиль, система жанров, содержание, форма. В результате смысл как сущность и главная идея художественной культуры не просто сменился
1 «Художник своим произведением говорит нечто о действительности, но, чтобы иметь возможность высказать о ней нечто, сама она должна содержать в себе некоторый смысл, объявлять себя некоторым словом о себе. Таким образом, в произведении два слова, слово действительности и слово художника, соединяются в нечто целое» (Флоренский П.А. Исследования по теории искусства // Флоренский П.А. История и философия искусства. - М.: Мысль, 2000. — С. 152).

(изменение смысла и раньше сопровождало каждый переходный период). На рубеже XIX-XX вв. начали складываться такие изменения в художественной культуре, при которых смысл творческой деятельности художника оказался прямо противоположным аналогичным смыслам антропоцентрической культуры. Художественная практика модернизма и постмодернизма показывает, как реальная действительность оборачивается ирреальной, стремление к подражанию - отказом от подражательности, прекрасное — монструозным; нехудожественное становится художественным, логи-ческие — абсурдным, сознательное — бессознательным, предметность - беспредметностью, тематичность —. атсматичностью, немузыкальное — музыкальным, авторское превращается в неавторское, чужой текст - в собственный. В художественной культуре XX века произошла инверсия смыслов, которая привела к возникновению, по мысли В.В. Бычкова, к «художественно-вне-художественной культуре-анги-культуре»1.
Творческая деятельность современного автора (в области элитарной культуры) направлена не на подражание реалий действительности, а на создание иной художественной реальности, что отражается в результатах художественной практики. Смысл произведения искусства «выводится» автором из внешней (предметной) формы и становится скрытым. Перед субъектом восприятия возникает задача его отыскания и самостоятельного выведения идеи произведения.
Исследование проблемы инверсии смыслов, с одной стороны, дает возможность ближе подойти к изучению таких феноменов современной культуры как абсурдность, парадоксальность, отказ от подражательности, открывая тем самым нелинейность кульгургенеза; с другой, — порождает ряд новых проблем: отношение художественной культуры XX века к предшествующему периоду в истории культуры как источнику инверсии смыслов, выяснение причин, по которым художественные смыслы «изнашиваются», изучение механизма инверсии смыслов и др. Постановка этих проблем и попытка их решения определяет актуальность исследования.
Исследование обозначенной проблемы обнажает противоречие между антропоцентрической художественной культурой и кулыурой XX века, которое можно представить как отражение преобразования на ментальном уровне, повлекшее тотальное изменение самого способа художественного мышления, тяготеющего к инверсии смыслов. Вместе с тем, факт наблюдаемой инверсии художественных смыслов остается фактом, который не может быть объяснен из самого себя. Так же как
1 Бычков В.В. ПОСТ- II Лексикон нонклассики:. Художественно-эстетическая культура XX века /под ред. В.В. Бычкова. — М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2003. - С. 345-347.

мудреца, Заратустра смеялся в сердце своем: ибо свет низошел на него»1. «Искушение» Заратустры чертом повторяет искушение Христа в пустыне дьяволом. Аллюзии Нагорной проповеди Христа: «...мне также очень нравятся нищие духом: они способствуют сну. Блаженны они, особенно если всегда воздают им должное»2. Заратустра выбирает себе последователей (апостолов), смеется над кафедральным мудрецом, так же как обвинял Христос фарисеев. Излагая на свой лад десять заповедей, герой Ницше называет их «десятью истинами», «десятью примирениями».
Аллюзия притчи про жатву, про «ловлю человеческих душ», бесплодную смоковницу, стадо свиней, а также пророчества Заратустры не оставляют сомнений в том, что автор создавал завет нового мессии: «У кого есть еще уши, чтобы слушать неслыханное»3. Образ Заратустры одновременно Всё (он тройственен в подражание христианскому Богу) - и вместе с тем - Никто. Контаминация всего и ничего, никогда и всегда есть мифический интеллектуальный лабиринт, который Ницше создает для читателя. Расчет делается на последействие, то есть продолжительное размышление о смыслах произведения и неокончательность выводов - так Ницше заставляет читателя мыслить.
В мифической драме Камю «Калигула» Херея, обвиненный в заговоре не погибает потому, что разгадывает тайну тирана: «Он заставляет думать. Неуверенность — вот что побуждает к размышлениям»4. Уверенных в существовании вечных ценностей Калигула безжалостно убивает — так гибнет целое государство, то есть гибнет мир, не желающий думать. Используя современную лексику (артрит, анархист, декрет, жюри, импотент, педагогический прием, персонал, политическая экономия, прения, социальная лестница, тупица, финансы, циник, эстетическое наслаждение), Камю приближает историческое время реального Калигулы — современника Христа (12—41 гг.)- кXXвеку.
Заратустра без сомнения говорит устами антихриста: только он осмелится говорить о смерти Бога и переиначивать евангельский текст заповедью сверхчеловека «Я люблю». Заратустра так говорит в подражание Христу, но он не ставит себя на Его место и речь ведет не о смерти Бога - Творца человека, а бога, сотворенного человеком культуры — божества ценностей, законов, правил, канонов, условностей, запретов и пр. «Ах, братья мои, этот бог, которого я создал, был челове-
' Ницше Ф. Так говорил Заратустра. - М.: Изд-во МГУ, 1990. - С. 26.
2 Там же, с. 26.
2 Ср. «Кто имеет ухо да слышит» (Откровение, Гл. 13, 9).
4 Камю А. Счастливая смерть: Роман, повести, пьеса / пер. с фр. - М.: ЭКСМО-Пресс, 2000. - С. 617.