Особенности культурного наследования литературных традиций : на материале "Артуровской легенды"

• Автор: Серенков, Юрий Сергеевич
• Шифр специальности: 24.00.01
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2012
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 381 с.

Оглавление
Введение
Глава 1. Проблема культурного наследования в трансляции литературной традиции
1.1. Культурологическая проблематика ключевых текстов «Артуровской легенды» как важное звено культурного наследования
1.2. «Артуровская легенда» и «артуровская» традиция: в поиске новых концептуальных видений
1.3. Мифологизация британской истории в «Истории бриттов» Гальфрида Монмутского
1.4. Артуриада Мэлори: попытка «исцеления» этической традиции рыцарства
1.5. Викторианство и «возрожденный» Артур Теннисона
Глава 2. Британское культурное наследие как фактор аккультурационных сдвигов в американском обществе XIX в
2.1. Специфика литературной традиции в культурологическом контексте
2.2. Америка в поисках ключевого текста для культурного диалога с Великобританией
2.3. Американский рыцарь и американская женщина: зарождение типического культурного конфликта
2.4. Марк Твен - субъект британской культурной традиции: от осмеяния к пониманию
2.5. Социально-культурное измерение литературной традиции: «артуровские» молодежные организации

2.6. «Артуровская» традиция и «модернити»
Глава 3. Формы адаптивного погружения «Артуровской легенды» в массовый культурный контекст США
3.1. Массовая культура как фактор памяти субъекта традиции
3.2. Вестернизация «артуровской» традиции в синематографии
3.3. Массовизация «артуровской» традиции: от идеи к артефакту
3.4. Процессы примитивизации «артуровской идеи»
Заключение
Библиография
Введение
Актуальность исследования. Специфика современного состояния общественной жизни отмечена нарастающим вниманием к проблеме наследования культурами ценностей прошлого, нередко именуемых традиционными, в частности - традиционных ценностей, воплощенных в литературных текстах. Интерес к данной теме велик в современной культурологии: существует мнение, что

сама культурология - это «ответ культуры на травму детрадиционализации» . Среди последствий детрадиционализации национальных культур — изменение исторически устоявшихся ценностных парадигм, активизация процессов контаминации и вытеснения осевых/центральных составляющих нематериальной культуры. Литературоцентризм русской культуры XIX в. сменяется «центризмом» развлекательных медиа в массовой культуре России XXI в., трактующих литературу как один из знаков неактуального «культурного» прошлого, либо пародирующих общие места литературных произведений, известных образованной массе.
Происходило когда-либо и происходит ли подобное в западных культурах? Какое отношение к русским литературным традициям можно ожидать в культурном будущем России, учитывая современные тенденции к вестернизации жизни и «англофонизации» обыденной речи, замене органичного «традиционного» бытия последовательной реализацией культурных «паттернов», до недавнего времени неведомых русским? С какими последствиями экспансии массовой иностранной литературы, как переводимой на русский язык, так и перерабатываемой в недискурсивные формы, может столкнуться российская культура, обретут ли реальность идеи, образы, поведенческие стандарты, транслируемые подобной литературой в социум?
Теоретическое осмысление вопросов культурного наследования литературных традиций началось значительно позже формирования канонов национальных литератур и распространения их ключевых текстов за пределами на-
1 См.: Балла О. Из заметок к критике культурологического разума // Знамя. - 2009. -№2. - С.74.

Тейлор также доказывает, что мы зависим от «других» - то есть, от общества - в деле установления и приятия стандартов. И по этой причине наше сознание требует, чтобы «другие» (или, по устоявшейся западной исследовательской терминологии, «Другой», “Other”) признали и одобрили «успехи» нашего сознания и критически отнеслись к его «промахам». Так как «другие» в их официальных и неофициальных ипостасях репрезентируют законы, нормы поведения и «желательные» идентичности, мы связаны с ними ценностным измерением своего сознания - тем, что они для нас олицетворяют, символизируют, «формулируют». То, что принимается нами за закон - это практика «Других». Если мы возражаем по поводу какого-то закона или стандарта, нам приходится противостоять его проявлению в «Других», так как, в любом случае, наше существование не может быть полностью солиптическим, и мы неизбежным образом оказываемся втянутыми в общественную, а, следовательно,' «этическую» жизнь. Так как нам всегда приходится сталкиваться с «другим» в согласии либо несогласии, удовольствии или неудовольствии, наше бытие принимает очертание в нравственно окрашенных «историях» жизни.
Вместе с дезинтеграцией, либо забвением традиционных сообществ в странах, подобных США, важность «значимого другого» (“significant other” у Тейлора) упраздняется как в понимании «другого» в качестве направляющего закона, так и в смысле «аутентичной» вовлеченности в нашу жизнь подлинно существующих людей. Только через традицию «Другой» может установить такую «референциональную рамку» или такой «сигнификативный горизонт», которые будут действительно значимы для индивида. Поэтому утрата сообщества (понимаемого как жизнь в непосредственной связи со значимыми «Другими») угрожает самой возможности осмысленного существования - существования, в котором созидание значения представляет собой творческий процесс, предполагающий наличие «Другого» в качестве стандарта, навстречу которому, либо вопреки которому ведется жизненная «работа».
Лишившись (либо не принимая в расчет) «Другого», который выступал бы в качестве модели, побуждал, реагировал, критиковал, субъект оказывается