Имперская политическая культура и модернизация в России : Ретроспективный анализ и современная ситуация

• Автор: Каспэ, Святослав Игоревич
• Шифр специальности: 23.00.02
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 1999
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 233 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ
I. ВВЕДЕНИЕ
II. ИМПЕРИЯ И МОДЕРНИЗАЦИЯ: КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ ПОДХОДЫ
1. Империя - определения синдромные и генетические
2. Условия формирования империи
3. Функциональный анализ имперских систем
4. Характеристики имперских систем
5. Модернизация и этнополитика
6. Империя и модернизация
III. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ И МОДЕРНИЗАЦИЯ
1. Имперский компонент российской государственной парадигмы
2. Национально-государственный компонент российской государственной парадигмы
3. Российская этнополитика XVIII - первой половины XIX вв.: последствия вестернизации
4. Российская этнополитика в условиях системной модернизации: вторая половина XIX в
5. Российская этнополитика в условиях системной модернизации: конец XX в. Уроки проитого и будущие перспективы
IV. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Имперская политическая культура и модернизация в России: ретроспективный анализ и современная ситуация
I. Введение.
Данная работа посвящена одной из ключевых проблем российской этнополитики - специфике имперского компонента российской политической культуры и особенностям его функционирования в условиях модернизации. Выбор темы исследования мотивирован как ее очевидной актуальностью в свете современной российской ситуации, так и академическими причинами - подобные сюжеты в последнее время привлекают особое внимание представителей политических и социальных наук и в России, и в мире.
"Изучение империй снова в моде"1 - констатируя этот факт, М. фон Хаген называет в качестве одной из его причин то обстоятельство, что "вспыхнувшие не только в Европе, но и в Евразии в целом этнические и национальные конфликты пробудили ностальгию по крайней мере по некоторым многонациональным династическим империям, которые, как видится в ретроспективе, умели лучше регулировать долгосрочные межэтнические отношения и проводить национальную политику с менее апокалиптическими последствиями, чем современные национальные государства, созданные на обломках великих империй, развалившихся во время и после Первой мировой войны"2. Оживившийся в науке (и, может быть, в еще большей степени - в актуальной публицистике) интерес к имперскому типу политической организации и политической культуры, видимо, является одним из наиболее заметных эффектов новой проблематизации этно-

политики в целом. Национальное государство уже не воспринимается как оптимальный и единственно возможный в современном мире вариант политического оформления крупных человеческих сообществ, - об этом свидетельствуют, скажем, дискуссии вокруг идей "конституционного патриотизма" (Ю.Хабермас), "постнациональной идентичности" (Ж.-М.Ферри) или "постсуверенной нации" (П.Тибо), - однако вытеснения этими концептами детально разработанной национально-государственной идеологии и ментальности еще не произошло.
Тем более остры эти вопросы в России, где они осложнены ситуацией не сделанного до настоящего момента выбора между двумя возможными вариантами реорганизации российской государственности, описываемыми в этнополитических терминах как имперский и национальногосударственный (последний вариант также внутренне неоднороден, так как национальное государство может основываться как на этническом, так и на чисто гражданском, конституционном понимании нации). При этом неизбежная институционализация той или иной установки (альтернативой чему является этнополитический хаос) лишь оформит и зафиксирует возобладание соответствующего компонента российской политической культуры. Последняя до настоящего времени сохранила высокую степень поливариантности и, следовательно, способность эволюционировать в различных направлениях - причем степень управляемости этого процесса прямо зависит от адекватности научного знания о ее характере и структуре. Поэтому особое значение приобретает вопрос о методологии, концептуальном аппарате и тематическом спектре исследований отечественной политической культуры в целом и ее этнополитическо-го сектора в частности.
Последнее десятилетие отмечено возрождением интереса всего круга социальных наук к политической проблематике. Показательно, что инте-

летие “запаздывают” сравнительно с Египтом и Шумером)”26. Эти тезисы подтверждаются и значительным документальным материалом27.
С другой стороны, представления о власти как о сакральном институте, реализующем вселенского значения миссию, сохранились. Да, “государство, возникнув для решения сотериологических задач, благополучно пережило этот “кризис идентичности”... Возможно, что усиление государства и вызвало кризис идентичности, породив сомнения в соответствии той роли, которую оно претендовало решать, гарантируя своим верноподданным спасение”28. Однако остались возможными - и время от времени происходили - рецидивы прежних стереотипов восприятия, видоизмененных, правда, обновленным религиозно-культурным субстратом.
Более того, именно в плане территориально-политического обеспечения вселенской миссии государства произошло даже определенное усиление описанных представлений, что наиболее четко наблюдается на примере христианизации Римской империи. Прот. А.Шмеман характеризовал эволюцию сакрального обоснования власти римских императоров в предшествовавшие принятию христианства века как “постепенное перерождение римского принципата в теократическую монархию, где император становится связующим звеном между Богом и миром, а государство -земным отображением небесного закона”29. По мысли А.Шмемана, обращение Константина не носило личностного характера, но явилось подтверждением его особого политического призвания, поскольку “в сознании Константина христианская вера /... / пришла к нему не через Церковь, а была дарована лично, непосредственно и для победы над врагом, то есть при выполнении им его царского служения”30; “сам Христос санкционировал его власть, делал его Своим нарочитым избранником, а в его лице и Империю соединял с собой некоей особой связью”31. Именно поэтому “обращение Константина не повлекло за собой никакого пересмотра, ни-