Экстремизм в российском уголовном праве

• Автор: Сергун, Евгений Петрович
• Шифр специальности: 12.00.08
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2009
• Место защиты: Тамбов
• Количество страниц: 235 с.

Глава I. Экстремизм на стыке психологии, политологии и уголовного
права
§ Е Этимология и история происхождения понятия «экстремизм». Психолого-политическое понимание экстремизма. Экстремизм и
терроризм
§ 2. Экстремизм и экстремистская идеология. Общенаучное определение
экстремизма. Виды и формы экстремизма
§ 3. Правовое определение понятия «экстремизм». Характеристика федерального законодательства в области противодействия экстремистской деятельности
Глава II. Экстремизм в Уголовном кодексе Российской Федерации
§ 1. Понятие экстремистского мотива преступления по Уголовному кодексу
Российской Федерации (п. «е» ч. 1 ст. 63 УК РФ)
§ 2. Понятие преступлений экстремистской направленности и их уголовноправовая характеристика
§2.1. Публичные призывы к осуществлению экстремистской
деятельности (ст. 280 УК РФ)
§ 2.2. Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение
человеческого достоинства (ст. 282 УК РФ)
§ 2.3. Организация экстремистского сообщества (ст. 282.1 УК РФ)...181 § 2.4. Организация деятельности экстремистской организации
(ст. 282.2 УК РФ)
Заключение
Библиографический список
Приложение
Актуальность темы диссертационного исследования объясняется необходимостью пересмотра устоявшегося в российском законодательстве и науке российского уголовного права понимания сущности экстремизма как с учётом психологического свойства данного явления, так и его политической природы.
Понимание экстремизма как антонима понятию «демократия», а равно как его антипода демократическому устройству общества стало аксиоматическим в Европе задолго до того, когда в России этому явлению придали актуальный научный характер. Ещё двадцать лет назад известный германский политолог Uwe Backes отметил, что «экстремистская позиция прямо или косвенно отрицает демократическое конституционное государство»1. Кроме того, такое научное положение получило международноправовое закрепление в части 3 Резолюции 1344 (2003 г.) Парламентской ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ), согласно которой «экстремизм по своей природе является такой формой политической деятельности, которая прямо или косвенно отвергает принципы парламентской демократии и очень часто строит свою идеологию, политическую практику и поведение на интолерантности, исключительности, ксенофобии, антисемитизме и ультранационализме»2.
В России, несмотря на то что она тоже является членом ПАСЕ, экстремизм понимается иначе. С момента подписания Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом от 15 июня 2001 года в нашей стране начались разработки так называемого «юридического определения» понятия «экстремизм» без учёта политической сущности данного
1 См.: Extremismus in Deutschland. Erscheinungsformen und aktuelle Bestandsaufnahme // Bundesministerium des Innern. Berlin. 2004. S. 11. См. также: Backes, Uwe: Politischer Extremismus in demokratischen Verfassungsstaaten. Elemente einer normativen Rahmentheorie; Opladen: Westdeutscher Verlag. 1989.
2 Cm.: Resolution 1344 (2003) «Threat posed to democracy by extremist parties and movements in Europe» на официальном сайте ПАСЕ
явления и, в первую очередь, без учёта его психологического, а не поведенческого (деятельного) характера, играющего второстепенную роль. Это не могло не отразиться соответствующим образом на состоянии действующего законодательства в сфере противодействия экстремистской деятельности.
В частности, речь идёт о преобладании в российской науке спорной, по мнению диссертанта, позиции относительно возможности существования экстремизма в форме уголовно наказуемого деяния в отрыве от специфического мотива преступления, основанного на антидемократических, антиконституционных установках. Практическим воплощением такого подхода явился Федеральный закон Российской Федерации от 25 июля 2002 г. № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности».
Впрочем введение Федеральным законом РФ от 24.07.2007 № 211-ФЗ в статью 282.1 Уголовного кодекса Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ (далее - УК РФ) «Организация экстремистского сообщества» примечания 2 и наделение мотивов, указанных в п. «е» ч. 1 ст. 63 УК РФ, основополагающим квалификационным признаком преступлений экстремистской направленности также породило массу вопросов как теоретического, так и практического характера. Причём важно принять во внимание, что речь идёт фактически о политических мотивах, которые согласно действующему российскому законодательству и целенаправленной антиэкстремистской правовой политике России косвенно возводят преступления экстремистской направленности в ранг наиболее общественно опасных уголовно наказуемых деяний. Вопрос лишь в том, насколько вообще в уголовном законодательстве демократического государства такие мотивы уместны и особенно в том виде, в каком они отражены в п. «е» ч. 1 ст. 63 УК РФ в настоящее время.
Проблема состоит даже не в том, что многие положения российского законодательства в области противодействия экстремистской деятельности, включая ряд статей уголовного закона, можно поставить под вопрос

оценили как равную вероятность новых террористических актов в США, Европе и России1.
Таким образом, непосредственным мотивом виновных в серии терактов 11 сентября 2001 г. послужила, на наш взгляд, «святая» приверженность к экстремистской идеологии, что также подтверждается самоубийственным типом атаки террористов. При этом экстремизм и терроризм соотносятся между собой, по нашему мнению, следующим образом: экстремизм предполагает убеждённость в «правоте» положений определённой экстремистской идеологии и готовность к действию, а терроризм - это стратегия претворения в
действительность положений такой идеологии с использованием террора. С таким мнением согласилось большинство опрошенных сотрудников ОВД — 42%.
A.A. Хоровинников придерживается почти аналогичных взглядов на соотношение исследуемых нами явлений: «Экстремизм и- терроризм
соотносятся как общее и частное: первый образует своеобразную
идеологическую основу террористическим действиям, второй — определяется совокупностью крайних установок (обоснованием применения насилия) для достижения политических целей нелегитимным способом»2.
Вместе с тем мы признаём, что терроризм, в зависимости от его понимания, может рассматриваться и как вид экстремизма и как вид
экстремистской деятельности, а равно в качестве формы (политического) экстремизма.
Если следовать мнению Uwe Backes и рассматривать терроризм как устрашение насилием или угрозой его применения в политических целях, то логично говорить о форме (политического) экстремизма или в более узком правовом смысле о виде экстремистской деятельности.
1 См.: Ольшанский Д.В. Психология терроризма. Указ. соч. С. 65-66.
2 См.: Хоровинников A.A. Экстремизм как социальное явление (философский анализ). Автореф. дис.... канд. философ, наук. Саратов, 2007. С. 8.