Правовая лексика в ойратском письменном языке ХUII-ХUIII вв.

• Автор: Гедеева, Дарья Бадмаевна
• Шифр специальности: 10.02.16
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 1999
• Место защиты: Элиста
• Количество страниц: 135 с.

СОДЕРЖАНИЕ Введение
Глава I. Лексика судоустройства
и судопроизводства
Глава II. Лексика, обозначающая
преступления и преступников
Глава III. Лексика, отражающая
систему наказаний
Заключение
Указатель слов и выражений,
рассмотренных в диссертации::;;;'
Список сокращений
Литература
Приложение

ВВЕДЕНИЕ
Письменная культура калмыков уходит своими корнями в птубь веков. Калмыки, находясь в Центральной Азии на территории Джунгарии, до перекочевки в Россию пользовались общемонгольским письмом. Самые ранние памятники данного письма относятся к XII веку. Это так называемый “Чингисов камень” (1220 г.), печать с монгольским текстом и другие. Древнейшим из известных нам крупных литературных памятников является “Сокровенное сказание” (1240 г.).
В 1648 г. буддийский монах-просветитель Зая-Пандита Нам-кайджамцо создал на основе монгольского другое письмо, которому дал название юс1о ц}и§ “ясное письмо”.
Зая-Пандита Намкайджамцо (1599-1662), представитель ой-ратского племени хошоутов, шестнадцатилетним прибыл в Лхасу изучать буддийские науки, где под покровительством известного проповедника, также ойрата, Цаган-Номин-хана (Нейджи-тойна) (1557-1653), прошел весь путь от простого послушника до гелюнга-монаха высшего посвящения, добившись больших успехов в науках, был удостоин высокого титула рабджамбы и стал одним из приближенных Далай ламы V Агван Лобсан Джамцо (1617-1682). В сорокалетием возрасте он возращается на родину с миссией укрепить буддийское учение среди монгольских народов. В этот период своей жизни он проявляет себя не только как выдающийся религиозный деятель, но и как искусный дипломат и хороший политик. Способствуя примирению враждующих князей, улаживая новые конфликты, он предотвращал кровопролитие своего народа.

В истории монгольской культуры он оставил свой след как видный ученый и просветитель. Созданное им письмо сыграло в истории письменной культуры ойратов большую роль. Это “ясное письмо” стало национальным ойратским письмом, которым были зафиксированы, по свидетельству биографа монаха-просветителя Ратнаб-хадры, 177 сочинений, переведенных Зая-Пандитой и его учениками с тибетского на ойратский. Многие из них были религиозного характера и способствовали распространению и укреплению буддизма среди ойратов, и, таким образом, создание письма имело, кроме общекультурного значения, также и прикладное. Многочисленные произведения разных жанров, переведенные просветителем и его учениками, способствовали становлению литературного языка ойратов (калмыков).
Раскол калмыцкого этноса в связи с откочевкой большей части народа (1771) во главе с Убаши-ханом имел глубокие последствия, от политических (ликвидация самостоятельного государства - Калмыцкого ханства) до культурных. Среди них - и утрата письменного наследия, поскольку вместе с буддийскими кочевыми монастырями, являвшимися центрами культуры, были увезены в сторону Джунгарии и монастырские библиотеки. Тем не менее часть источников, которые были сочинены уже калмыцкими авторами, проживающими на территории России, сохранилась и доступна современным исследователям. В первую очередь это исторические сочинения. “Ясным письмом” были также записаны фольклорные, астрологические произведения, путевые заметки паломников в Тибет, законодательные письменные памятники и другие сочинения. Кроме того, это письмо использовалось в официальной переписке между калмыцкой знатью и русским правительством, о

благоприятной жизни всему калмыцкому народу в разное время года. Так поступали мы всегда’ (У.).
В письмах того времени этот судебный орган иногда называют просто nayiman ‘Восемь’, как например, в письме наместника хана Убаши астраханскому губернатору: oügër dorbôdiyin sayid abu ekilen bügüdër.,bida noyon baya geji kuügër Jakiryaci kekü bisi bida,Jarliyar cidagsan eberen këd„yadagsan nada bolod tandu kùiineji nayiman-du ololcôd yabunai bida gekü bolxuna„tubügtei yosa ügei-bër kücir küündü bariji ogügsen sirjgi bolxubayiji geji sananai bi ‘.Что если дербетские князья начнут? И скажут мне, что они не хотят быть управляемы чужим человеком только потому, что их нойон еще мал; что сами будут справляться с тем, что в их силах согласно указам, а с чем не справятся будут советоваться со мной или с Вами, или решать через “Восемь”. И тогда это будет выглядеть как незаконная, помимо воли [народа] передача [управления] чужому человеку’ (У.).
Наряду с nayiman jaryu в том же значении употреблялись выражения nayiman jaryuci или nayiman laryucinar ‘Восемь Судей’: toünêse nâran odo kürtele tere bulâji abugsan arban orokûyinon uciri, xâni oroci ubasidu togtogsan nayiman (armcidu beryadir begterib ta dorbôüleyidu kelegsen-dü mini ‘Об этих десяти отобранных с тех пор семьях я сообщил четверым: наместнику Убаши, созданному ‘Восьми Судьям’, бригадиру и Бехтереву и Вам’ (Б.).
То, что эти выражения имеют одно значение и слова Jaryu и Jaryuci в данном случае взаимозаменяемы, подтверждает тот факт, что иногда слово Jaryu в самостоятельном употреблении имеет значение ‘коллегия судей’, о котором мы говорили раньше.