Языковая ситуация в Крыму в середине XVII века

• Автор: Бахревский, Евгений Владиславович
• Шифр специальности: 10.02.06
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2000
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 125 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ
ОБЗОР ИСТОЧНИКОВ
Гл.1. ГЕОГРАФИЧЕСКАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ
СОСТАВЛЯЮЩИЕ КОММУНИКАТИВНОЙ СРЕДЫ
Гл.2. СТЕПИ СЕВЕРНОГО ПРИЧЕРНОМОРЬЯ
Гл.З. СТЕПНОЙ КРЫМ
Гл.4. ПРЕДГОРЬЯ И ГОРЫ КРЫМА
Гл.5. МОРСКОЕ ПОБЕРЕЖЬЕ КРЫМА
Гл.6. КРЫМСКО-ТАТАРСКИЙ ЯЗЫК XVII ВЕКА
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

ЯЗЫКОВАЯ СИТУАЦИЯ В КРЫМУ В СЕРЕДИНЕ XVII ВЕКА
ВВЕДЕНИЕ
Целью данной работы является описание языковой ситуации в Крыму и в сопредельных областях в середине XVII в. Этот период, а также непосредственно предшествовавший ему (XVI - начало XVII в.), достаточно хорошо освещен в исторических источниках разного происхождения. Полуостров в XVII в. был центром Крымского ханства, распространявшего свою политическую власть на степи Северного Причерноморья и часть Северного Кавказа. Южный берег Крыма и рад крепостей на побережье Черного моря входили в состав Османской империи. Население Крыма было довольно пестрым и в социальном, и в этно-конфессиональном планах. В Крыму и на прилегающих территориях Северного Причерноморья сложилась особая коммуникативная среда с довольно сложной языковой ситуацией. В данной работе сделана попытка на основании имеющихся письменных источников описать языковую ситуацию в этом регионе в середине XVII в.
Постановка проблемы. Задача создания "внешней истории языка", диахронической социолингвистики, встала перед наукой более века назад, практически при становлении самой лингвистики. Круг проблем, относящихся к этой отрасли языкознания, определил ещё в 1870г. Бодуэн де Куртене: "Внешняя история языка тесно связана с судьбами его носителей, т.е. с судьбами говорящих на нём индивидуумов, с судьбами народа. В круг её исследований входит распространение языка как географически, так и этнографически, общее влияние иностранных языков на данный язык и наоборот; решение вопросов, употребляется ли данный язык как литературный или же живёт только в народе, каким сословиям принадлежат люди, говорящие известным языком, в большом ли ходу язык (если он, разумеется, литературный) за своими пределами как относительно пространства (французский, немецкий, английский и вообще так называемые универсальные языки), так и по отношению ко времени (латинский, греческий, славянский), и если он употребляется у других народов, то для каких именно целей — вот вопросы, принадлежащие внешней истории языка" (Бодуэн де Куртене 1963, I, 69). Внешняя история языка изначально мыслилась как дисциплина, стоящая на стыке лингвистики с другими гуманитарными науками. Бодуэн де Куртене в другом месте писал: "В истории внешней мы понимаем данный язык как неразложимое целое и говорим о его судьбах, т.е., собственно, о судьбах данного человеческого коллектива, владеющего тем или иным языком. Это, следовательно, история данного племени и

народа, рассматриваемого с точки зрения общности языкового мышления. Такая история является, собственно говоря, предметом исследований, сопоставлений, сравнений, описаний и обобщений, производимых этнологами и историками вообще. Здесь речь идёт о расширении и сокращении территорий, населенных данным племенем, об употреблении данного языка с разными целями в общественной жизни внутри племени ИЛИ народа, а также в жизни междуплеменной и межгосударственной" (Бодуэн де Куртене 1963, II, 295). Хотя приведённые определения кажутся излишне пространными, пожалуй ни одно из позднейших не отражает определяемый предмет с такой полнотой и ясностью.
По выражению Л.Б. Никольского, "социолингвистика... начинается с того, что языковая система признаётся социально неоднородной" (Никольский, 1976, 17). Каждый национальнолитературный язык состоит из разных "форм существования", "подъязыков", "языковых вариантов", "подсистем", находящихся в иерархическом единстве.
Если мы имеем дело даже не с развитым национальнолитературным языком, а с достаточно малой единицей, например, с изолированным племенным языком, он, тем не менее, будет представлен достаточно большим числом идиолектов (языков каждого отдельного носителя с его индивидуальными особенностями, излюбленными словечками, выражениями, интонациями, поговорками и прочими малыми формами фольклора и т.д.), а также с языковыми формами мелких групп носителей, связанных какими либо социальными связями. Часть языковых средств, употребляющихся отдельным человеком принадлежит исключительно ему, часть является общим достоянием тех или иных социальных микроячеек (Арутюнов 1994, 5). При этом индивидуальные языковые средства должны быть понятны и приемлемы в том языковом коллективе, где происходят повседневное общение человека. От количества и разнообразия языковых контактов индивида, от включенности его в те или иные языковые коллективы, зависят особенности его идиолекта. Совокупность идиолектов, функционирующих в данном языковом коллективе, образует некую общность, которую и можно обозначить термином "подъязык", "языковой вариант" и т.д.
В единственной обобщающей теоретической работе по диахронической социолингвистике В.К. Журавлёв предлагает новое понятие — «лингвема» — для обозначения любых языковых вариантов и называет его, наряду с понятием «социалемы» (языковой коллектив), базовым для диахронической социолингвистики (Журавлев 1993, 5). Мы предпочитаем термины "подъязык" или "языковой вариант", которые, на наш взгляд, не хуже отражают суть понятия, и в то же время более понятны.
В число подъязыков (лингвем) входят функциональные стили литературных языков (художественный, канцелярский, научный, религиозный и др.), территориальные диалекты, городские говоры и койне, профессиональные и социальные арго и жаргоны.

видел их воочию), то в ногайских кочевьях Северного Причерноморья функционировали литературные формы арабского и персидского языков как языки организованного обучения. Что касается арго и жаргонов, бытовавших в ногайской среде, есть признаки существования особого жаргона в работорговле, о чем подробнее говорится ниже.
Кочевья ногаев соседствовали с прибрежными городами, принадлежавшими туркам. Наиболее значительными из них были Тулча, Бендеры, Ак-керман, Измаил, Озю (Очаков), Азак (Азов), Тамань, Темрюк. Крымским ханам принадлежали крепости Кыл-бурун и Шахин-керман.
О буджакских татарах Эвлия сообщает следующее. «Этих татар, ветроподобных охотников за врагом, которых называют буджакскими татарами, [насчитывается] до 45 [тысяч]. Всего здесь 200 сёл, зимовок и стойбищ. У этих татар столько имущества, продовольствия, скота и военной добычи, сколько нет, пожалуй, даже в Крымской земле. Это именно они снабжают Истанбул маслом и мёдом. Протяжение мест расселения этих татар с запада на восток между Дунаем и Днестром равно пяти переходам. А между устьями Дуная и Днестра — два перехода. Из них происходит много славных воинов, и все они состоят под началом везиря [крепости] Озю» (ЕуНуа V, 114).
Обратимся к языковым ситуациям в отдельных городах и местностях рассматриваемой зоны. Так как речь идет о пограничье, о стыковых областях различных коммуникативных сред, ситуации в отдельных местах будут сильно разниться.
Путешествие Эвлии по Буджаку в 1666 году началось с крепости Тулча (до этого Эвлия проезжал через Молдавию в 1657 г., однако Буджак не был описан подробно). В Тулче стоял турецкий гарнизон, состоявший из сипахиев25 под командованием алайбея26. В крепости находилось 70 домов воинов и мечеть. Население посада было христианским. В посаде Эвлия насчитал 600 валашских и болгарских домов (ЕуНуа V, 105).
Итак, основное население города составляли молдаване и валахи. Они использовали молдавский и валашский языки в большинстве сфер употребления. В хозяйственной деятельности использовались городские диалекты, а также, по-ввдимому, некоторые профессиональные жаргоны ремесленников. Внутри молдавской и валашской общин родные языки использовались в общественно-политической деятельности и во внутриобщинном делопроизводстве. Они употреблялись также в бытовом общении, в устном народном творчестве и художественной литературе.
Как молдаване, так и валахи по вероисповеданию принадлежали к Православной церкви. Богослужение в
25 Сипахий — воин-всадник, преимущественно, владелец пожалования (кормления) — тимара или зеамета.
26 Алайбей — командир алая, полка, который был основной единицей ленной кавалерии — тимарных сипахиев.