Грамматическая вариантность в истории русского языка

• Автор: Глинкина, Лидия Андреевна
• Шифр специальности: 10.02.01
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 1998
• Место защиты: Екатеринбург
• Количество страниц: 111 с.; 20х15 см

ВВЕДЕНИЕ Общая характеристика работы
В докладе представлены результаты многолетних исследований автора в области грамматической вариантности, выполненные на историко-лингвистическом материале. Настоящая работа посвящена теоретическому осмыслению варьирования как универсальной формы развития языка в любом из его звеньев. В ней подводятся итоги практической реализации отдельных положений применительно к современной речевой ситуации - в научной, научно-методической, педагогической и научно-просветительской работе автора.
Актуальность темы исследования мотивируется тем, что для исторической русистики теоретические проблемы грамматической вариантности по существу являются новыми и задачи их практического решения только определяются [Иванов ДГр 1995, с. 4].
А между тем к концу XX в. изменяемость различных объектов органического и неорганического мира, соотношение тож деств и различий обрели статус общенаучн о й проблемы. И понятие варьирования (вариантности, вариабельности, вариативности) стало значимым звеном в кругу общенаучных понятий: система-элемент-структура-вероятность-моделъ-инвариант-функция. Языковая и речевая вариативность с разных позиций оказались объектом и предметом научного анализа различных дисциплин: собственно языкознания, философии, логики, психолингвистики, психологии и др. [Глинкина 1979а].
Оценка ГрВ* как объекта русского исторического языкознания определяется общенаучным, общеязыковым статусом варьирования языковых единиц.
В общем языкознании вариативность признаётся сегодня важнейшим многомерным свойством языковой системы, заслуживающим выделения в самостоятельный объект всестороннего изучения
* В докладе принят ряд сокращений: ИРЯ - история русского языка; ГрВ - грамматическая вариантность (варьирование); MB - морфологическая вариантность; МСВ - морфосинтаксическая вариантность;
ICB - лексико-синтаксическая вариантность; СВ - синтаксическая вариантность; ФГрВ - функционально значимая грамматическая вариантность; РРР - русская разговорная речь; АГ - академическая грамматика; ССП - сложносочинённое предложение; СПП - сложноподчинённое предложение; БСП - бессоюзное сложное предложение; ДГр - древнерусская грамматика XII-XIII в.в.

с позиций внешней и внутренней лингвистики, синхронии и диахронии. Контуры обгцей теории вариантности как универсального свойства языковых систем наметились лишь в последней четверти века. Этому немало способствовали три общесоюзных тематических конференции: “Вариантность как свойство языковой системы'' [Москва 1982], “Вариативность в германских языках” [Калинин 1989], “Явление вариативности в языке” [Кемерово 1994], а также ряд обобщающих публикаций но данной и смежным темам: сборник обзоров “Проблемы языковой вариантности” [ИНИОН 1990], монографии В.М. Солнцева [1971], К.С. Горбачевича [1971; 1974; 1978], Е.И. Шендельс [1964], A.A. Зализняка [1967; 1979], Л.К. Граудиной [1980] и ряд других публикаций по теме, с которых начиналось формирование нового направления в лингвистике, - Ф.П. Филина [1963], Р.П. Рогожниковой [ 1966; 1967], О.И. Блиновой [1968], В.П. Тимофеева [1971], К.И. Ходовой [1970; 1971; 1975] и др.
Краткий экскурс в историю становления вариативности в отечественном языкознании позволяет утверждать, что р у с и с тика исподволь была подготовлена всем ходом своего развития к научному “буму” вокруг этой проблемы в конце XX в. [1979а; 19796; 1995а]. Научное осмысление проблемы языкового варьирования происходило постепенно вместе с формированием и развитием классических традиций познания языка в системности и строгом единстве значения и формы, заложенных A.A. Потебнёй, Ф.Ф. Фортунатовым, A.A. Шахматовым, И.А. Бодуэном де Куртенэ. Мы считаем, что особенно важную роль в создании концептуального фундамента теории вариантности сыграли следующие факторы:
- Углубление понятий грамматической категории (ГК), грамматического значения (ГЗ), грамматической формы (ГФ) и словоформы в известных трудах Л.В. Щербы, В.В. Виноградова, Г.О. Винокура, Н.Ю. Шведовой, М.В. Панова, В.М. Жирмунского, В.Н. Ярцевой, М.М. Гухман, Т.В. Булыгиной, A.B. Бондарко и др. учёных.
- Интенсивная разработка грамматической теории, стремление к непротиворечивым классификациям и единой системе лингвистических терминов при создании ряда коллективных многотомных академических трудов, академических грамматик русского языка (АГ-56, АГ-70, АГ-80), новых лингвистических энциклопедических и терминологических словарей, а также нового поколения учебников для вузов по современному языку [Н.Ю. Шведова 1995; В.А. Белошапкова 1997].
- Научная постановка проблемы тождества и различия языковых знаков в русском и зарубежном общем

3.2. Морфологическая вариантность в связи с эволюцией грамматической категории числа
Универсальная грамматическая суперкатегория числа также имела в славянских языках сложную историю, что отразилось на грамматической вариантности в ДРЯ и на её асимметричности в современном русском языке [Потебня, Белич, Брандт, Соболевский, Обнорский, Иорданский, Кузнецов, Марков, Дегтярёв, Горшкова, Азарх, Шульга), Становление этой категории связывают с такими обобщёнными типами семантики, как-парность, единичность, количественная расчленённость,, многосоетавность, собирательность, совокупность, абстрактность, вещественность, интенсивность, разнородность. Эти признаки можно положить в основу формальных оппозиций по числу.
Издревле смысловую основу противопоставленности по числу составляло отражение обобщённых представлений о количестве лиц, одинаковых предметов, явлений, действий. В ДРЯ старшей поры грамматическое число было более последовательно словоизменительной категорией, чем сейчас, что формализовалось в парадигматическом противопоставлении ед. ч. - дв. ч. - мн ч. в именном и глагольном словоизменении [Глинкина 1976]. Однако уже в ДРЯ обнаруживаются внекоррелятивные ряды:
- только дв. или мн. ч.: в’Ъжд'Ь - в'кжды - “глаза”, плсн'к -пл'ксны - “след”, “стопа”;
- только ед. ч.: руно, золото, мыло, тъска, днина, рогозина [Азарх, Горшкова];
- только дв. ч.: самабрата - “друг другу братья”; гл-кзн'к -“щиколотки” и др. [подробнее: Глинкина 1978]; г
- только мн. ч. (их в ДРЯ, по нашим подсчётам 80, а в современном языке ~ 500): дрожди/дрощи, клещи, шъвъни - “сани” и др. Среди них много утраченных позже.
Колебания в числе как производное эволюции этой категории связаны прежде всего с утратой с XIII в. двойственного числа, которая, в свою очередь, отражает новый этап в языковом оформлении абстрактных, квантитативных обобщений и противопоставлений: ед. ч. - мн. ч.
При колебаниях древнерусских существительных в числе, грамматическими вариантами становились равнозначные формы:
а) единственного - множественн о го числа: Знаменають иною кознью. Лавр, л., л. 20 Много волхвують жены чародейством... и инми бесовьскими козньми. Пов. вр. д.; 6579 г. Этот тип грамматической вариантности коснулся в оеновч. ном семантически ограниченных групп имён, обнаруживших тенденцию к закреплению в форме pluralia или singularia tantum;