Система женских образов в "романах характеров и среды" Томаса Гарди

• Автор: Матченя, Светлана Рудольфовна
• Шифр специальности: 10.01.03
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2001
• Место защиты: Балашов
• Количество страниц: 181 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение
1.Идиллия, трагикомедия и драма
1.1 Эскизы женских образов к «Романам характеров и среды»
в повестях и новеллах Т.Гарди
1.2 Галерея женских образов впгрвых романах
Уэссекского цикла
2. Завершение Уэссекского цикла - вершина творчества Т.Гарди
2.1 Образ заглавной героини романа
«Тэсс из рода д’Эрбервиллей»
2.2 Женская образная система в романе «Джуд Незаметный»
Заключение
Примечания
Библиография

ВВЕДЕНИЕ
Творчество выдающегося английского писателя Томаса Гарди вот уже более ста лет является объектом литературной критики, филологических, эстетических, философских исследований. Среди зарубежных и отечественных исследователей, внесших значительный вклад в изучение его романов, повестей, рассказов, пьес, стихотворений, отметим такие имена как Д.Баллен, Л.Батлер, Э.Бланден, Д.Брукс, С.Бергер, Дж.Бич, Э.Браун, С.Гейнс, Э.Гоуз, Г.Даффин, Р.Карпентер, Д.Керзон, Дж.Миллер, М.Миллгейт, Н.Пейдж, Д.Сесил, Н.Хейзен, И.Хоу, Дж.Эделман, а также работы Н.М.Демуровой, М.В.Урнова,
А.Г.Ингера, Ю.М.Кондратьева, Н.П.Михальской, А.А.Федорова, С.В.Коршуновой и других авторов.
При этом все эти ученые, исследуя произведения классика английской литературы, не обходят вниманием проблему женского характера, всегда волновавшую Гарди. Эта проблема, в свою очередь, связана у романиста и поэта с «глобальными» вопросами Бытия и места человека в истории, в мироздании.
Следует подчеркнуть, что обращаясь к изображению женщины, автор «Тэсс из рода д’Эрбервиллей» сознательно включался в насчитывающую тысячи лет великую традицию европейской и мировой культуры и литературы, связанную с разработкой образа Женщины и, если шире, женского начала, «Вечно Женственного», того “Das Ewig-Weibliche”(B романах Гарди встречаются синонимические термины “womanliness”, ’’womanhood”, ’’womankind”, “femininity”), которое в финале великой трагедии Гёте выступает символом высших целей человечества и над ко-

торым пытается шутить Бернард Шоу в своей философской пьесе-трактате «Человек и Сверхчеловек». Сейчас это понятие стало одной из важнейших категорий в гендерных исследованиях. (1)
Т.Гарди хорошо знал античную трагедию с её архетипиче-скими фигурами Клитемнестры, Электры, Антигоны, Медеи, Федры и отзвук его «классических» увлечений легко прослеживается в его романном наследии. Неплохо знал писатель и более близкие для него, в национальном плане, мифологии: кельтскую и скандинавскую. Он внимательно изучал Библию и отдельные этапы библейско-христианской традиции в английской литературе, в частности, его интересовал образ Евы из поэмы Мильтона «Потерянный рай». Сложным было - особенно после знакомства с «Происхождением видов» Чарльза Дарвина - отношение писателя к религии. В мировоззрении Гарди противоречиво соединялись и сталкивались мифопоэтические тенденции, возникшие у него отчасти под воздействием поэмы Шелли «Лаон и Цитна, или Восстание Ислама», а также элементы деизма и агностицизма, воспринятые им из работ Дж. Ст. Милля, Мэтью Арнольда. Многое почерпнул художник и у таких популярных философов как Артур Шопенгауэр, Герберт Спенсер, что заметно сказалось на образной системе романов и стихотворений писателя. С разной степенью глубины и интенсивности писатель откликался или мог откликаться на самые различные проявления * женской темы в английской литературе. Ему были близки и интересны шекспировские образы девушек и женщин, он опирался на творчество многих других английских драматургов и поэтов.
А если брать жанр романа, то книге Гарди о Тэсс предшествуют такие произведения как «Молль Флендерс» и «Роксана» Дефо, «Памела» и «Кларисса Гарлоу» Ричардсона, «Амелия» Филдин-

творчестве Диккенса, Теккерея, Уилки Коллинза, Бульвера-Литтона, либо у более близких к Гарди по времени Р.Стивенсона, Киплинга, Брэма Стоукера с его знаменитым «Дракулой», Г.Уэллса. Если же его персонажи и проявляют жестокость, корыстолюбие, тщеславие, недальновидность, то их личная вина всё-таки несоизмерима с той большой мерой зла, какая привносится в жизнь благодаря их действиям. Так, много бедствий приносит своим землякам бывший сержант Трой, но сам он, в сущности, не злодей («Вдали от безумной толпы»). Майкл Хенчард по натуре груб и может быть свиреп, но в'глу-бине его души есть некая женственная «анима», не позволяющая ему пойти на убийство, толкающая на добрые дела. («Анима», согласно гипотезе К.Г. Юнга-это «женская» составляющая подсознания мужчины). После драки с Фарфрэ герой спит, свернувшись клубком. «В этой позе было что-то по-женски слабое, (курсив наш - С.М.) и то, что принял её такой мужественный и суровый человек, производило трагическое впечатление» («Мэр Кэстербриджа», гл.38). Подобной «женственностью», то есть добротою и беззащитностью перед мрачным ликом Судьбы, отмечено большинство мужских персонажей Гарди.
Необходимо вспомнить о том аспекте трагического, о котором, на наш взгляд, мало сказано в отличной, в целом, работе С.В.Коршуновой. Речь идёт об «иронии событий» (термин Д. Элиот), о той её объективной ипостаси, которая с такой художественной мощью воплотилась ещё в античной трагедии. Судьба Эдипа, как она трактуется у Софокла, стала архитипической ситуацией для многих поколений европейских писателей. Так и героини Гарди, будь то знатные дамы, герцогини, зажиточные фермерши вроде Бэтшебы Эвердин, будь то служанки, батрачки, мелкие торговки, гувернантки и пр. - все они, как правило, бы-