Жанровые традиции малой прозы "Дневника писателя" Ф. М. Достоевского в русской литературе конца XIX - начала XX века

• Автор: Калениченко, О. Н.
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 1994
• Место защиты: Волгоград
• Количество страниц: 199 с.

Содержание
Введение
Глава I. йанровые традиции "Кроткой” Ф.М.Достоевского и развитие новеллы потока сознания в литературе конца XIX - начала XX века
Глава II. Преображение святочного жанра (Традиции
"Мальчика у Христа на елке" Ф.М.Достоевского в святочном рассказе конца XIX - начала
XX века)
Глава III. йанровые особенности "Сна смешного человека" как современной легенды и их развитие
у писателей конца XIX - начала XX века
Глава IU, 1анр притчи в творчестве Ф.М.Достоевского и развитие его традиций у писателей конца XIX - начала XX века
Заключение
Примечания
Список литературы
- 3 -Введение.
В истории изучения творчества Ф.М.Достоевского настало время непредвзятого, объективного изучения не только проблематики (философско-этической, религиозно-философской), но и поэтики. На первый взгляд, такое суждение может показаться необоснованным, поскольку поэтика Достоевского исследована и очень широко, и основательно. Достаточно назвать фундаментальные работы М.М,Бахтина "Проблемы поэтики Достоевского" (1963), Г.М.Фридлендера "Реализм Достоевского" (1964), В.Н,Захарова "Система жанров Достоевского; Типология и поэтика" (1985), Г.К.Щенникова "Художественное мышление Достоевского" (1978), "Достоевский и русский реализм" (1987) и ряд других, К сожалению, такой высокий уровень научного состояния вопроса о поэтике романного творчества Достоевского не распространяется на изучение воздействия этого творчества на последующих писателей,
В конце XX века, когда вполне ясным стало огромное влияние Достоевского на развитие мировой литературы, изучение воздействия художественных идей автора "Преступления и наказания" на русскую литературу конца XIX - начала XX века приобретает особенное значение. Причем изучение этого воздействия помогает более глубокому пониманию не только творчества таких русских писателей конца XIX - начала XX столетия, как В.М.Гаршин, Л,Н.Андреев, И,А.Бунин и других, но и художественного мира самого Достоевского. Тем более, что очень часто воздействие его рассматривается суммарно на идейно-тематическом уровне, то есть в отрыве от художественной формы и своеобразия поэтики.
Достоевский - один из немногих писателей мировой литературы, которому были равно подвластны вершины монументальной романной формы и филигранно отточенной малой прозы.
Особое место среди малой прозы Достоевского занимают художественные произведения, вошедшие в состав "Дневника писателя" : "Бобок”, "Мальчик у Христа на елке", "Фельдъегерь", "Мужик Марей”, "Столет-

няя", "Приговор", "Кроткая", "Сон смешного человека".
Они давно привлекают внимание исследователей как в плане идейнотематическом, социально-философском, так и художественно-эстетическом, правда, в разной степени. Наиболее изученными среди этих произведений являются "Бобок", "Кроткая", "Сон смешного человека" [1]. Значительно меньше исследованы "Нальчик у Христа на елке" и "Приговор" [2], а "Мужик Марей", "Фельдъегерь” и "Столетняя" остаются почти не осмысленными в жанрово-худояественном существе ЕЗЗ.
Пристальное внимание в последнее время к "Дневнику писателя", к его месту и роли в творчестве Достоевского, к его тематике, проблематике, жанровой специфике и эстетической природе сказалось и на изучении соотношения в нем публицистического и художественного планов, открыв новые грани во взаимосвязанности малой прозы с контекстом "Дневника..." С 41,
Большая часть современных исследователей отмечает тесную проблемно-тематическую связь художественных произведений "Дневника..." с публицистическим окружением, вплоть до отсутствия границ между этими разновидностями прозы [51. В то же время нельзя не отметить парадоксальный факт: говоря о жанрово-художественной целостности "Дневника,,.", исследователи тем не менее изымают малую прозу из его контекста и рассматривают ее в связи с характеристикой жанров рассказа и повести в творчестве Достоевского как самостоятельные произведения [61, Однако в последнее время в связи с изучением жанрово-эстетической природы "Дневника писателя" предпринимались попытки уточнить и жанровую специфику малой прозы в контексте целого [7].
Такой разносторонний интерес к малой прозе Достоевского объясняется, по-видимому, тем, что она, с одной стороны, отразила мастерство зрелого писателя, заключив в себе своего рода итог его творчества, а с другой - предвосхитила многие новации, которыми была отмечена литература рубежа веков, »
Вопрос о воздействии философии, эстетики и творчества Достоев-

Герой останавливается на пороге перед выбором: "Я отделяюсь". О, мне все равно!", или
Алексея Петровича наталкивает на размышления однообразная мелодия его карманных часов, Начиная воспоминания со сцены, в которой переплелось трагическое (смерть человека) и пошлое (веселенький мотивчик шарманки), герой переходит к анализу своей жизни. Ему кажется, что его жизнь тоже представляет собой сплетение только "безобразных и мрачных картин, действующим лицом которых был сам” 17,с,1163. Он уверен, что вся его жизнь в своем грязном обличье предстала перед ним как на ладони. И в этот момент душевного кризиса герой начинает различать какие-то внутренние голоса: "говорили они разное, и какой из этих голосов принадлежал именно ему, его "я", он не мог понять". Эти голоса, каждый по-своему, оценивают его воспоминания, "Первый голос его души, самый ясный, бичевал его определенными, даже красивыми фразами. Второй голос, неясный, но привязчивый и настойчивый, иногда заглушал первый. "Не казнись, - говорил он: - зачем? Лучше обманывай до конца, обмани всех. Сделай из себя для других не то, что ты есть, и будет тебе хорошо". Был еще третий голос, тот самый, что спрашивал: "полно, не было ли?", но этот голос говорил робко и едва слышно. Да он и не старался расслышать его" [7,с.1171.
Эти голоса будут сопровождать Алексея Петровича до последнего * удара колокола. Именно с окончанием благовеста герой начинает понимать, что есть другой мир кроме его собственного узкого мирка, который его "измучил и довел до самоубийства", а неудержимо нахлынувшие воспоминания о детстве, поначалу отрывочные и бессвязные, открывают в нем другую сторону - "ту самую, о которой говорил ему робкий голос его души" [7,с,1231,
В душе закладчика из "Кроткой” мы тоже слышим три голоса, правда, не так отчетливо, как в "Ночи”. Например: "Мы прокляты, жизнь людей г проклята вообще! СМоя, в частности!)“: "...Мы все дрянь и правды не выносим.,," 12,т,24,с,161, Эти реплики закладчика очень близки перво-