Традиции духовной поэзии в лирике Вячеслава Ивановича Иванова доэмиграционного периода

• Автор: Куаме, Влада Юрьевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 1999
• Место защиты: Волгоград
• Количество страниц: 155 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение
Глава 1. Принципы текстопостроения духовной поэзии
§1. Особенности духовной поэзии
§2. Духовная поэзия как объект интереса Вячеслава Иванова
§3. Пути и характер взаимодействия духовной поэзии четырех культур
§4. Девять канонов построения духовной поэзии
Выводы к главе
Глава 2. Принципы построения поэзии Вячеслава Иванова
§1. Новаторское осмысление традиций в лирике Вячеслава Иванова
§2. Обращенность поэзии Вячеслава Иванова к духовному восприятию
§3. Воплощение принципа «быть в мире, но не от мира» в творчестве Вячеслава..Иванова
§4. Соотношение формы и содержания стихотворений Вячеслава Иванова
§5. «Культ памяти» и замкнутая система символов в поэзии Вячеслава Иванова
§6. «Темный стиль» лирики Вячеслава Иванова
§7. Единообразие символики и мотивов поэзии Вячеслава Иванова
§8. «Дух музыки» поэзии Вячеслава Иванова
Выводы к главе
Глава 3. Темпорально -пространственные представления и связанные с ними мотивы и символика в поэзии Вячеслава Иванова
§1. Своеобразие темпоральных представлений лирики Вячеслава Иванова
§2. «Культ памяти» и мотив забвения в поэзии Вячеслава Иванова
§3. Мифологема Пути и связанные с ней символы в творчестве Вячеслава Иванова
§4. Мотив путешествия в Небесный град
§5. Символы храма и камня в лирике Вячеслава Иванова
§6. Мотив безмолвия в поэзии Вячеслава Иванова
§7. Особенности хронотопа в стихотворениях Вячеслава Иванова «Палачам» и «Ис-
толкование сна, представившего спящему змею с женской головой в соборе Парижской Богоматери»
Выводы к главе
Заключение
Список использованной литературы

ВВЕДЕНИЕ
На рубеже XIX - XX веков интерес к оккультным ритуалам античных и древневосточных мистерий, к астрологии, мантике и магии (преимущественно черной) достиг максимума. Подобное явление можно наблюдать сейчас, на пороге XXI столетия. Мистика перестала быть уделом посвященных, она стала синонимом непознаваемого, запредельного. «Что-то мистическое» усматривали практически во всех событиях эпохи порубежья. Это отразилось в искусстве и литературе того периода. Стало обыденным говорить о тайнах древних культов, о мистических откровениях, об эзотерике.
Для многих поэтов подобная тематика была прекрасной возможностью избежать банальности, боязнь которой стала едва ли не «самой главной болезнью эпохи» (М.М. Дунаев 1997 : 98). На фоне этих событий четко выделяется фигура Вячеслава Ивановича Иванова, в последующие годы ставшая одиозной эмблемой эпохи символизма. Человек-эмблема, человек-символ, теоретик одного из крупнейших литературных течений XX века, чье влияние на литературный процесс и его »частников трудно переоценить. Более «симпосиально-го» человека, чем Вячеслав Иванов, - по мнению А.Е. Барзаха, - тогда в России не было (А.Е. Барзах 1995 : 24). По мнению этого исследователя, отзвуки ивановских идей можно проследить у А. Блока, М. Кузмина, В. Хлебникова, О. Мандельштама, В. Маяковского (АЕ. Барзах 1995 : 25). Это Вячеслав Иванов, а не М. Кузмин, как ошибочно полагают многие, ввел в литературный процесс термин «кларизм». Вячеслав Иванов подарил название романа «Петербург» А. Белому. На «башне» Вячеслава Иванова состоялся дебют А. Ахматовой, а Н. Гумилев признавал, что только после лекций Иванова в «Академии стиха» он стал понимать, что такое стихи. Влияние этого необыкновенного человека распространилось и на более поздние годы. М.М. Бахтин называл Вячеслава Иванова своим учителем, так как его идеи «дионисийства», «полифонизма» и принцип «ты еси» послужили отправной точкой для возникновения концепций
М.М. Бахтина о «карнавале» и «диалоге». П. Флоренский написал свой «Иконостас» под влиянием ивановских мыслей о «восхождении» и «нисхождении». А.Ф. Лосев заявлял, что «целую жизнь являлся поклонником Вячеслава Иванова и его учеником». Даже театральные эксперименты Вс. Мейерхольда несут на себе известный отпечаток общения с поэтом. «Почти вся наша молодая тогда поэзия если не вышла из Ивановской «башни», то прошла через нее -все поэты нового толка, «модернисты», или, как говорила большая публика, «декаденты» (С. Маковский 1993: 116).
В свете сказанного можно объяснить ряд событий творческой и человеческой биографии поэта: возникновение союза Иванов - Белый - Минцлова, и, соответственно, увлечение идеями Р. Штейнера; серьезное изучение в этот период символики розенкрейцеров - мистического ордена, духовных наследников рыцарей Грааля; исследование наследия альбигойцев и тамплиеров. Сюда же можно отнести й упорно бродившие по Петербургу слухи (о них упоминал С. Маковский, 1993:118, причем, не сомневаясь в их достоверности. М. Волошина-Сабашникова, ссылаясь на А. Минцлову, сообщала о подобном факте - 1991:184) о том, что, живя за границей, Вячеслав Иванов вступил в ряды какого-то тайного общества эзотерического толка. В ряд подобных фактов можно включить интерес поэта к духовной литературе Ближнего Востока, средневековой Южной Франции и Древней Руси. «Вячеслав Иванов, как и многие поэты -символисты того времени, был эзотериком, и глубже был, последовательнее, наверное, чем Валерий Брюсов, Андрей Белый или Максимилиан Волошин» - сообщал С. Маковский (1993: 118). По свидетельству A.A. Тахо-Годи, изучавшей лубянский архив А.Ф. Лосева, Вячеслав Иванов предложил издавать книжную религиозно - национально - философскую серию «Духовная Русь». Замысел не был осуществлен, несмотря на все усилия А.Ф. Лосева и М.Б. Сабашникова (см.: A.A. Тахо-Годи. Из археологии [некоторые материалы лубянского архива А.Ф. Лосева] - «Вестник РХД», Париж - Нью-Йорк- Москва, 176 (1997)).

Другой суфийский поэт и философ, чье имя в качестве псевдонима в последствие выберет себе Вячеслав Иванов, Джелаллдддин Руми, в одной из своих поэм-рассуждений воскликнул:
В мире семьдесят два верования и секты, но на самом деле их не существует,
Ибо, клянусь Аллахом, если и есть всякое верование И всякая секта, то это я.
(Дж. Руми. Цит. по: И.М.Фильштинский 1989:32.).
Многим исследователям до сих пор не удается отрешиться от традиции, проводящей резкую границу между суфийской и европейской литературами на том основании, что между христианскими и мусульманскими учениями не может быть ничего общего априорно (см. подробнее: Р. Ыуу1а 1957). Однако другой группой ученых было доказано, что ряд философских концепций суфизма и сюжетов из житий суфийских святых проникли в западноевропейскую культуру. Чаще всего в связи с этим упоминаются имена испанского теолога и алхимика Раймонда Луллия, чьими трудами интересовался Вячеслав Иванов, и испанских мистиков Сан Хуана де ла Крус и Санты Тересы де Хесус (А.Кныш 1991: 113; М. Азт-РаЬвюэ 1957: 113 - 130).
Известно, что в Саламанкском университете, где обучался Хуан Санто Матиа (будущий Сан Хуан де ла Крус) и преподавал Луис де Леон, было богатейшее собрание «нечестивых книг и дьявольских законов» мусульманского мира, как в подлинниках, так и в переводах (А.Гелескул 1991: 160). «Учения Христа и Мухаммеда ведут человечество к совершенству», - писал Маймонид (1135 -1204), еврейский врач из Кордовы, философ, теолог и величайший авторитет для средневековых богословов. Симптоматично, что отношение Вячеслава Иванова к другим религиям и сектам напоминало суфийское восприятие конфессий. В его творчестве место находилось всем известным ему религиозно-философским концепциям.
Некоторые суфийские; идеи, а иногда и дословные тексты лежали в основе теорий, существовавших в таких различных учениях, как Рыцарство или