Русская поэзия 1880-1890-х годов в свете системного анализа : От С. Я. Надсона к К. К. Случевскому, течения, кружки, стили

• Автор: Сапожков, Сергей Вениаминович
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 1999
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 471 с.

ГЛАВА 1. С.Я.НАДСОН И ЕГО ПОЭТИЧЕСКОЕ ОКРУЖЕНИЕ ПЕРИОДА «ОТЕЧЕСТВЕННЫХ ЗАПИСОК»: 1882-1884
1.1. Плещеевская традиция и ее художественное преломление в поэзии С.Я.Надсона. Формирование стилевых констант «искреннего творчества»
1.2. Плещеевская традиция и ее художественная трансформация в поэзии Д.С.Мережковского. От «искренней» поэзии - к поэзии «символической»
ГЛАВА 2. Н.М.МИНСКИЙ И КИЕВСКИЙ КРУЖОК «НОВЫХ РОМАНТИКОВ»: 1883-1886
2.1. «Новый романтизм» «Новые» критерии художественной правды. Эстетика «искреннего творчества»
2.2. Стилевое воплощение эстетического идеала «искреннего творчества» в лирике Н.М.Минского. «От порыва - к порыву»
2.3. Полемика о художественных границах «искреннего творчества» в русской критике середины 1880-х годов
2.4. С.Я.Надсон-критик. Полемика с В.П.Бурениным. Распад кружка «новых романтиков»
ГЛАВА 3. К.М.ФОФАНОВ И РЕПИНСКИЙ КРУЖОК ПИСАТЕЛЕЙ: 1886-1892
3.1. Формирование и состав кружка. Мифологизация образа современного поэта в портрете К.М.Фофанова работы И.Е.Репина и в эссеистике участников кружка
3.2. «Жизнетворчество» поэта-«лунатика». Неоромантическая картина мира и ее композиционно-стилевое оформление в лирике К.М.Фофанова 1881-1892 годов
3.3.Концепция «варварского» искусства в статьях И.Е.Репина начала 1890-х годов как типологическая разновидность эстетики «искреннего творчества»
3.4.Творческий диалог «искреннего» и «умного» поэтов на собраниях репинского кружка: К.М.Фофанов и Н.М.Минский.
3.5. К.Н.Льдов - «несостоявшийся ученик» К.М.Фофанова. Метаморфозы «искреннего творчества».
3.6. Б вопросу о так называемом «романтическом двоемирии» поэзии К.М.Фофанова. Романтический миф о Преображении и его крушение. Распад кружка.
ГЛАВА 4. «ПЯТНИЦЫ» К.К.СЛУЧЕВСКОГО: 1898-1903.
4.1. Формирование и состав кружка. Союз «средних талантов».
4.2. На пути к профессиональной утопии: от поэтов «Севера» (1894 -1897) - к «товариществу» поэтов «пятниц».
4.3. Расстановка основных литературных сил. Бунт против эстетизма и полемика об идеале «новой красоты»: Дж.Рёскин против Дм. Мережковского.
4.4. Поэтический «дилетантизм» Случевского и прозаизация стиха в оценке поэтов «пятниц». На пути от силлабо-тоники к чистой тонике.
4.5. Эстетика и поэтика альбомного экспромта «пятниц». Экспромтное начало в стиле «серьезной» поэзии К.К.Случевского.
4.6. Партия «умников» против партии «междометий». Судьба «пятниц» К.К.Случевского в кругу поэтических салонов «серебряного века».
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ.

Проблема генезиса поэзии русского символизма, вопрос о ее предшественниках, особенно в русской литературе, - до сих пор остается дискуссионным в отечественном литературоведении. Существует довольно устойчивая традиция - искать истоки символистской поэзии субъективно-психологической в лирике Ф.И.Тютчева и А.А.Фета. Эта традиция восходит, во-первых, к признаниям самих поэтов-символистов и, во-вторых, к исследованиям отечественных историков русской поэзии, которые эту точку зрения обосновали и уточнили (Б.Я.Бухштаб, Д.Д.Благой, Л.М.Лотман, В.Н.Касаткина, Г.Г.Елизаветина и др.)1
Между тем в историко-литературной цепи «Тютчев, Фет - символисты» не достает одного звена. Мы имеем в виду поколение русских поэтов, выступивших на авансцену отечественной литературы после смерти СЛ.Надсона и получивших в отечественной критике различные наименования: «поэты «безвременья»2, «поэты «пятниц»
К.К.Случевского»3, «поэты русского пресимволизма»4, наконец, «фофановская школа» русской поэзии (по имени ее родоначальника -поэта К.М.Фофанова)5. Все эти характеристики, лишь отчасти раскрывающие смысл данного художественного явления, к тому же противоречащие друг другу, тем не менее свидетельствуют о несомненном стремлении критиков как-то выделить период русской поэзии 1880-1890-х гг. в отдельную, самостоятельную художественную систему.
Эта система вряд ли может быть подведена под общепринятые в отечественном литературоведении категории «направления», «течения» или «школы». Скорее всего, ее нужно рассматривать как художественное явление, которому в истории русской лирики была отведена особая миссия - заполнить тот культурный вакуум, какой остро чувствовался всеми участниками литературного движения в период смены клас-

Его авторитет в деле поэтического творчества и художественный вкус для Надсона непререкаемы. И начинающий автор со свойственной юности категоричностью спешит расписаться в собственном ученичестве: «Я о своих вещах не имею своего мнения и думаю о каждом своем стихотворении то, что думаете вы о нем» (из письма к Плещееву от 23 марта 1883 года).97 В свою очередь, Плещеев, опекая вчерашнего выпускника кадетской гимназии, видел в нем преемника на поэтическом поприще. Что и закрепил в символическом акте передачи «эстафетной палочки», подарив Надсону по всем правилам отечественной культурной традиции свое фото с многозначительной надписью: «Молодому поэту от отживающего»
Между тем, если рассматривать поэзию Надсона в русле той культурно-исторической традиции, родоначальником которой является Плещеев, то определения «молодого» и «отживающего», скорее всего, придется поменять местами. Уже на уровне простой тематики поэзия Надсона обнаруживает кризис тех общественных взглядов и этических идеалов, которыми вдохновлялась поэзия Плещеева 1840-х и даже 1850-1860-х годов. Например, Надсону, как и Плещееву, не чужд мотив «святого искупленья». Однако он, как правило, воплощается не столько в плане непосредственного призыва к действию, сколько в плане либо созерцательной мечты о повторении жертвенного подвига Христа -Меня влечет к себе иное обаянье -Не власти царственной, но пытки и креста.
Мой Бог - Бог страждущих, Бог, обагренный кровью, Бог-человек и брат с небесною душой <...>
(»Я не тому молюсь, кого едва дерзает...», 1881),-
[109-110]"
либо напряженного ожидания прихода нового Спасителя: