Поэтика подтекстов В. В. Набокова

• Автор: Шадурский, Владимир Вячеславович
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 1999
• Место защиты: Новгород
• Количество страниц: 157 с.

Оглавление
Введение
Глава I. Проблемы анализа и интерпретации набоковской прозы
§ 1. Перспективы изучения межтекстовых связей прозы В.Набокова
§ 2. "Двоемирие" и подтекст Достоевского в романе В.Набокова "Лолита"
Глава II. Русская классика как подтекст прозы В.Набокова
§ 1. Поэтика пушкинского подтекста в романах Набокова
§ 2. "Петербургский текст" в романе В.Набокова "Отчаяние"
§ 3. Феномен А.П.Чехова в творческом воображении героев Набокова
Заключение
Примечания
Библиография
Приложение I. Художественный календарь "Лолиты"
Приложение II. Зимний костюм Онегина?
Приложение III. Подтекст М.Ю.Лермонтова
Приложение IV. Странная подпись А.П.Чехова
Приложение V. Подтекст Л.Н.Толстого

Введение.
Тема диссертации предполагает изучение нескольких важных аспектов набоковской прозы. Избранная для анализа проблема поэтики В.В.Набокова -проблема литературных подтекстов - связана с общими эстетическими принципами писателя и конкретными их проявлениями в произведениях.
Актуальность темы обосновывается необходимостью рассмотреть и проанализировать не исследованную в комплексе область поэтики В.В.Набокова. Интерпретаций набоковской прозы и комментариев к текстам писателя существует огромное количество как в зарубежном литературоведении, так и в отечественном. Но до сих пор нет исследования, в котором бы с учетом разных возможных подходов было целостно охарактеризовано такое уникальное явление в рассказах и романах Сирина - Набокова, как аллюзивные и реминисцентные образования, или - подтекст.
Проза этого русско-американского автора в силу особенности его дарования и творческого своеобразия содержит подтексты, отличающиеся по языковому происхождению и по отнесенности к литературам разных стран и к различным писателям. Мы стремимся дать комплексную концептуальную характеристику подтексту, который складывается из отсылок к произведениям русских поэтов и писателей. Изучая состав и функции обнаруженных цитат, аллюзий, реминисценций из русской литературы, мы осуществляем попытку их истолкования в связи с общими художественными принципами Набокова.
Цель проводимой работы - обозначить новый перспективный путь интерпретаций набоковского творчества через анализ литературных подтекстов. Научная новизна предлагаемого исследования обусловлена его главной целью. Мы считаем, что при изучении подтекста русской классики, составившей важную часть в прозе писателя, можно лучше и обстоятельнее выяснить отношение Набокова к традициям русской литературы XIX века, подойти к созданию более полной и объективной концепции его творчества.
Исследовав своеобразную русскую природу неординарного стиля Набокова, мы пытаемся увидеть те художественные причины, которыми вызывается очень противоречивый эффект восприятия набоковской прозы: от неуемного восторга
полного неприятия. Тем самым предлагается скромная возможность постижения феномена Набокова, чье творчество необычно странно воспринимается русскоязычным читателем, даже если он литературно грамотен и искушен в чтении современных игровых текстов.
Задачи диссертации:
-обосновать целесообразность интерпретации прозы Набокова через анализ подтекстов среди прочих подходов к истолкованию его рассказов и романов;
-рассмотреть особенности восприятия русской классики персонажами -писателями В.В.Набокова;
- изучить состав, строение и функции подтекстов A.C.Пушкина, Ф.М.Достоевского, А.П.Чехова в рассказах и романах В.В.Набокова;
Объектом исследования является русскоязычная и англоязычная проза В.В.Набокова. В центре внимания - рассказы "Ужас", "Облако, озеро, башня", романы "Отчаяние", "Дар", "Приглашение на казнь", "Лолита", "Истинная жизнь Себастьяна Найта", "Пнин", "Ада", "Просвечивающие предметы" ("Transparent Things"), для анализа привлекаются "Лекции по русской литературе", статьи, интервью писателя.
Предмет нашего анализа - это поэтика подтекстов набоковской прозы, а именно: элементы, которые составляют "литературный фон" произведения, и их функции. В центре внимания - подтекст русской классики (А.С.Пушкина, Ф.М.Достоевского, А.П.Чехова) как наиболее яркий и показательный в системе литературных подтекстов, которые обнаруживаются в системе рассказов и романов В.В.Набокова. Анализ подтекстов в конкретных произведениях ("Отчаяние", "Лолита", "Ада") позволяет наметить пути интерпретации творчества писателя.
Изучение подтекста играет важную роль в целостном восприятии и понимании литературного произведения. Подтекст нами рассматривается в определенной системе как завуалированный смысловой сегмент текста. Он имеет свой состав, свою генеалогию, развитие и выполняет эстетические задачи автора, то есть несет художественные функции.
У Набокова строение и функциональность подтекста одного рода, одной отнесенности чаще всего проявляются в нескольких произведениях, например, пушкинский подтекст в "Отчаянии", "Приглашении на казнь", "Лолите", "Аде", и

читателем так же, как поступал с ним потусторонний автор: испытывает его на проницательность.
Брайен Бойд по-своему размышляет о соединении в финале романа сцены убийства и "морального апофеоза" Гумберта.67 Именно сцены в духе Достоевского -убиийства, совершенные Раскольниковым, - нужны Гумберту для максимального эффекта в изображении сильного желания отомстить самому себе, но так, чтобы не вмешался вездесущий "литературный" автор. Абсурдное изображение мнимого убийства должно выглядеть удачной уловкой самого Гумберта. Отрешение от себя прежнего, смерть двойника в исключительно художественном контексте становится тем средством, с помощью которого герою-повествователю удается достичь инобытийного автора-творца. В своем повествовании Гумберт уже отказывается от дискредитирующих его аллюзий на Достоевского, но возникает ощущение, что он все-таки напоминает о кровавом злодеянии Раскольникова, чтобы сбить читателя с толка.
Он будто по инерции продолжает показывать себя маньяком. Самая фантастическая сцена в романе - убийство Клэра Куильти - имеет, по словам Набокова, сновидческий характер. В сновидении, как известно, может быть всякое. Может заговорить и еще один знак Достоевского - страшная сцена убийства старухи и Лизаветы. Гипотетически возможна сюжетная параллель в построении эпизодов двух чуждых друг другу романов.
Гумберт накануне расправы над своей жертвой тщательно готовится, продумывает сценарий, выбирает костюм, средство убийства, репетирует насильственную смерть воображаемого противника. Как Раскольников "делает пробу своему предприятию", так и Гумберт посещает место предстоящего убийства. Тщательность подготовки можно объяснить желанием верного истребления изворотливого Куильти. В обоих случаях важен временной ориентир - час. У Раскольникова на два убийства ушло чуть менее часа, и Гумберта заняло больше часа. Оба убийцы оставляют трупы с (эта особенность указана в тексте) изуродованными черепами. В темя бил Раскольников по голове старухи, и Гумберт разнес четверть головы Куильти (вспомним, что Гумберт видел, как было разбито именно темя Шарлотты). Гумберт Гумберт надевает маску решительного, хладнокровного