Пространство и время в художественном мире сборника Н. В. Гоголя "Вечера на хуторе близ Диканьки"

• Автор: Заманова, Ирада Фуадовна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2000
• Место защиты: Орел
• Количество страниц: 186 с.

СОДЕРЖАНИЕ
Введение

1. Глава I. Структурообразующие функции пространства и времени в “Вечерах*
1.1. Циклообразующие факторы “Вечеров”
1.2. Двоемирие как композиционный прием
1.3. Пространственная антитеза “Диканька-Петербург” как элемент композиции
2. Глава II. Сюжетообразующая роль пространства и времени в “Вечерах*
2.1. Пространственно-временная' характеристика художественного образа “природы” и его сюжетообразующая
роль
2.2. Роль бытового и сказочно-фантастического для формирования пространственно-временной структуры сборника
2.3. Хронотоп праздника и его значение для развития сюжета
Заключение
Список источников и литературы

у» „—_ — 7-*~ЪЩХ&&'№Ъ

ВВЕДЕНИЕ
Еще а 1930-е годы один из критиков справедливо заметил, что в “истории русской литературы нет писателя более ’’дискуссионного”, чем Гоголь”1. Это мнение актуально и сегодня: “Гений Гоголя, - утверждают современные исследователи, - до сих пор остается неизвестным в полной мере...”2. Гоголь, не написавший даже двух похожих сочинений, в своем образном мышлении развивался необычайно быстро и в отношении современников уходил далеко вперед. Обществу требуются постоянные усилия и время, чтобы возвыситься до мировосприятия гения и понять его. Создавая “эталонные” произведения, он прокладывал новые пути развития русской литературы - в этом его предназначение и призвание.
Впервые о гоголевском гении заговорили в связи с “Вечерами на хуторе близ Диканьки”, которые вывели начинающего писателя на авансцену русского и европейского романтизма. “Вечера”, стоявшие у истоков творчества Гоголя (первая часть опубликована в 1831 году, вторая - в 1832 году), стали замечательной страницей литературной “летописи” XIX столетия.
Они были сразу же восприняты читателями (и отчасти литературной критикой) как принципиально новое слово, как феноменальное явление искусства. Гоголь удачно вписался в контекст новой культурной эпохи на стыке романтизма и реализма: художественный мир книги, генетически связанный с романтизмом, - это мир двусферичный, образованный (как и в большинстве романтических произведений) сферой реального и сферой ирреального. Мифопоэтичность и фольклорная основа (определившие авторский эстетический идеал, сюжетостроение и образную систему повестей Гоголя), плодотворный синтез народно-поэтических, сказочных и литера-
1 Данилов С.С. Гоголь и театр. Л., 1936. С. 5.
1 Гоголь Н.В. Духовная проза / Составление и комментарий В.А. Воропаева, И. А. Виноградова. М., 1992. С М.

турных традиций, умелая художественная обработка исторического и бытового материала во многом обусловили художественное мышление Гоголя, уникальность и самобытность литературно-эстетического феномена.
“Вечера” - книга счастливой судьбы. Она сразу вошла в сознание русского читателя, испытывавшего повышенный интерес к “национальной субстанции”, к разным формам национального, к месту национального в общем историческом процессе и как следствие - к истории России и Украины, к их историческим судьбам и культурам, к их народным истокам.
Потерпев неудачу с поэмой на чужом национальном материале (“Ганц Кюхельгартен”, 1829), Гоголь решил обратиться к хорошо известному ему историко-литературному, этнографическому материалу (в частности, по сочинениям И. Котляревского, В. Гоголя, П. Гулак-Артемовского). Так, внимание Гоголя к малороссийскому фольклору, бьпу предков, их образу жизни1 совпало с характерной для русских и зарубежных романтиков ориентацией на национальные первоосновы изображаемой ими действительности.
Украина - “славянская Авзония” (по слову Н. Надеждина) - соседняя, родственная, своя и не своя одновременно, близкая и понятная, но в то же время непривычная в своем романтическом ореоле, неоднократно привлекала взоры поэтов и писателей. Украинские поэмы К. Рылеева (“Войнаровскнй”, 1823; “Наливайко”, 1823), повести В. Нарежного (“Бурсак”, 1824; “Два Ивана, или Страсть к тяжбам”, 1825), О. Сомова (“Русалка”, 1829; “Кикимора”, 1829; “Оборотень”, 1829; “Гайдамак”, 1829), поэма А. Пушкина “Полтава” (1829), произведения А. Погорельского (“Двойник, или Мои вечера в Малороссии”, 1828; “Монастырка”, 1830),
1 Интерес к Украине вызвали вышедшие еще в XVIII - начале XIX века сборники, посвященные культуре, истории, бьпу Малороссии. Среди них Попов М. “Славенские древности, или Приключения славенских князей” (1770-71); Чул-ков М. “Пересмешник, или Славенские сказки” (1784); Маркович Я. “Записки о Малороссии” (1798); Шаликов П. "Путешествие в Малороссию” (1803); Лев-шин А. “Письма из Малороссии, писанные Алексеем Левшиным” (1816); Левицкий II. “Отрывки из путевых записок” (1818); Глинка Ф. “Зиновий Богдан Хмсльнищфй, или освобожденная Малороссия" (1819).

В дальнейшем речь Рудого Панька становится более естественной и непринужденной, обращение к читателям фамильярным. Они для Пасични-ка уже добрые знакомые, которых он желает лично видеть у себя в гостях: “Да, вот было и позабыл самое главное: как будете, господа, ехать ко мне, то прямехонько берите путь по столбовой дороге на Диканьку” (I, 106).
Граница, разделяющая “издателя” от его слушателей, исчезла: теперь читатель - “свой” человек в кругу Пасичника. Общение между ними принимает “интимный”, “семейный” оттенок. Теперь Рудый Панько, рассказывая о своих гостях, не перечисляет их качества, а запросто называет по именам, отчествам и фамилиям, считая, что читатель, ставший “своим”, легко их узнает: “Вот приехали ко мне гости: Захар Кирилович Чухопупенко, Степан Иванович Курочка, Тарас Иванович Смачненький, заседатель Харлампий Кирилович Хлоста...” (I, 196)1.
Более того, Рудый Панько пытается даже втянуть читателей в спор о солении яблок, позабыв о том, что воображаемый собеседник - горожанин, не знающий тонкостей сельского быта.
Пасичник Гоголя выполняет несколько художественно-эстетических функций: вымышленного издателя, ведущего диалог с воображаемым читателем, субъекта творчества, комического героя предисловий, в социальноконкретном, индивидуально-определенном образе которого ощутимы и его личностная позиция, и голос, и точка зрения, и жест - все то, что составляет его смысловой, ценностный мир. Его образ - важнейший компонент художественной структуры “Вечеров”, скрепляющий воедино обе части сборни-
! Подобная форма "сказа” рассчитана на восприятие “своими" людьми; отсюда употребление имен, фамилий, прозвищ, качеств, привычек людей, которые хорошо известны в кругу знакомых, но читателю эти имена и привычки ничего не говорят: “не наполняясь в сознании читателей конкретным содержанием, эти имена знакомых незнакомцев выступают как ярлыки, которые, с точки зрения рассказчика, вполне определяют свой "предмет”, а с точки зрения читателя, являются этикетками ничего не говорящими, наклеенными на неизвестных вещах” (Виноградов В.В. Рудый Панько и рассказчики из романов Вальтера Скотта // Виноградов В.В. Поэтика русской литературы: Избранные труды. М., 1976. С.263).