Поэтика книги стихов М. Кузмина "Сети"

• Автор: Корниенко, Светлана Юрьевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2000
• Место защиты: Новосибирск
• Количество страниц: 176 с.

СОДЕРЖАНИЕ
Введение
Глава 1. К творческой истории книги стихов «Сети»
Глава 2. Мифопоэтические доминанты книги «Сети»
Глава 3. О «философской» программе книги «Сети»
Глава 4. Вокруг «Нездешнего вечера», или еще об одной
неразделенной любви Цветаевой
Глава 5. Михаил Кузмин в «Сетях» массовой культуры
Заключение
Библиография
ВВЕДЕНИЕ
“С чего начать?” - эта строка из одноименного стихотворения М.Кузмина как нельзя лучше соответствует как, в определенной мере, поэтике Кузмина, всегда знавшего “цену прологу и эпилогу”1, по меткому утверждению В.Ф. Маркова, так и нашим собственным теоретическим посылкам, определившим “лицо” диссертационного сочинения.
Итак, творчество и персональный миф М.Кузмина в последние годы развития литературоведения уже достаточно хорошо изучены. Воссоздана творческая биография поэта (работы Н. Богомолова, А. Лаврова, Дж. Малмстада), вычленены основные интертекстуальные ходы (И. Паперно, В. Топоров, Р. Тименчик, Т. Цивьян), произведен ряд очень важных публикаций, как текстов “домашней письменности” -дневников (1921г., 1931г., 1934г.), писем и пр., так и неизвестных современному читателю художественных текстов (Н. Богомолов,
А.Тимофеев, Дж.Малмстад), критических статей и эстетических трактатов2.
Таким образом можно заметить, что литературоведение последнего времени сконцентрировано вокруг насущного и действительно благого дела - спасения уцелевшего наследия. Поэтому-то такое пристальное внимание к изучению творчества и биографии поэта наблюдается прежде всего у фактологов и текстологов, то есть исследователей, чьи интересы связаны с реконструкцией текста и биографии.
Однако проблема связанная с пониманием феномена Кузмина, его знаковой и даже эпохальной функции для русской культуры начала века
1 Марков В.Ф. Поэзия Михаила Кузмина.// Марков В.Ф. О свободе в поэзии: Статьи, эссе, разное, СПб.: Издательство Чернышева, 1994.

В томском издательстве “Водолей” в 1998г. осуществили переиздание
книги 1923г. “Условности. Статьи об искусстве”.

осознается тогда, когда Кузмин, его персона и его поэтика, включается в широкое поле репрезентативных возможностей. Первым шагом в этом направлении можно считать монографию Н.Богомолова “Оккультизм и русская культура начала XX века”, где поле влияний Кузмина и поле влияний на Кузмина значительно расширено, достойное место в этом репрезентационном поле заняло имя А. Минцловой действительно знаковой и даже зловещей фигуры последнего периода жизни М. Кузмина на “башне” Вяч. Иванова, Кузмина времени формирования книги “Сети” в качестве “Первой книги стихов”.
Мы предполагаем, что филологическая работа по расширению этого “поля” может быть весьма плодотворной, ибо ее конечная цель -реконструкция литературной и культурной ситуации начала XX века. Эта реконструкция будет очень важна для понимания принципиального отличия литературных и культурных стратегий текста начала XIX и начала XX века.
Прежде всего к русской культуре начала века не приложим “магистральный подход” в изучении литературного процесса. Именно этот магистральный подход, заданный и в самих манифестах персон, формировавших ризоматическую структуру литературной ситуации Серебряного века, и в работах таких представителей современного “серебряному веку русской поэзии” литературоведения как Б. Эйхенбаум и В. Жирмунский, требует прояснения и уточнения, прежде всего потому, что мы внедряемся в сферу тотальной литературной и культурной игры, “вселенского карнавала”. Остановимся на работах В.М. Жирмунского и Б.М. Эйхенбаума, выдвинувших две концепции "преодоления символизма", где Кузмин фигурирует в разных поэтических направлениях. В типологии Жирмунского поколений поэтов-символистов ("поэты-зачинатели" первого поколения -К.Бальмонт, В.Брюсов, второго - Вяч.Иванов, А.Белый, А.Блок), Кузмин фигурирует как единственный представитель третьего
Мы предполагаем, что подобную разницу в риторических формулах писем не стоит объяснять только через биографическую канву: в марте 1906г. Кузмин никому не известный начинающий поэт, в сентябре же (в июне 1906г. были опубликованы “Крылья”) Кузмин — персона уже хоть и скандально, но известная. Стратегии этих писем можно определить через два типа авторского сомнения — сомнения в структуре цикла (“Александрийские песни”) и сомнения в названии (“Любовь этого лета”); при этом, конечно, не обходится без определенного лукавства: Кузмин ведь, очевидно, знает, что ни одно стихотворение “Любви этого лета” невозможно “считать несвободным”, так как цикл сформирован на жесткой солярно-сюжетной метаоснове и, значит, соавторство (по примеру первой публикации “Александрийских песен”) невозможно.
И, действительно, только цикл “Любовь этого лета” избежал последующего “расцикливания” и при формировании книги “Сети”, и в более поздних републикациях. Последний вариант “Сетей” был представлен публике в 1921 году. Между изданиями 1908 и 1921г. - не пропасть. В 1915 году, в разгар Первой мировой войны поэт предпринимает попытку издания еще одной вариации своей “Первой книги стихов” и, естественно, подставляет свое творение под перо военного цензора. Принцип правки 1915г., без сомнения, можно определить как идеологический. Для нас сейчас не важно, что, естественно, не сам Кузмин купировал из текста “Любви этого лета” все “откровенные” любовные сцены, слова, восходящие к тематической группе “телесное состояние”: искусное лобзанье”, “трепет ног”, “тело знойное пылало”, а также образы, актуализирующие инцестуальный комплекс. К примеру, в строке “будто с гостем, будто с братом... ” (стихотворение “Умывались, одевались... ”) последний оборот был заменен многоточием. Важно другое, Кузмин согласился с правкой и подписал том к