Художественный мифологизм творчества Осипа Мандельштама

• Автор: Костерина, Евгения Николаевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2001
• Место защиты: Нерюнгри
• Количество страниц: 179 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
Глава 1. Авторская миромодель и мифопоэтика в ’’Камне"
(1908-1915)
§1. Космологический и антропогонический миф
е раннем творчестве Мандельштама
§2. Мифопоэтическая концепция Творца и поэтика «Камня»
Глава 2. Эсхатологический миф в "Тпвйа" (1915-1920)
Глава 3. «Постэсхатологический миф в творчестве
Мандельштама 1920-х- 1930-х годов»
§1. Конец “летоисчисления нашей эры" и новая
космогония
§2. Неомифологический комплекс культурного героя в контексте тоталитарной эпохи
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ПРИМЕЧАНИЯ
ЛИТЕРАТУРА
ВВЕДЕНИЕ
Мифопоэтический аспект интерпретации литературного произведения в последнее время вызывает пристальное внимание литературоведов, как теоретиков, так и историков литературы. Мифопоэтическому прочтению подвергаются классики русской литературы XIX века (A.C. Пушкин, Ф.М.Достоевский, Н.С.Лесков и др.), поэты Серебряного века (А.Блок, Вяч.Иванов, М.Цветаева). Из последних работ см., например: Телегин С.М. Жизнь мифа в художественном мире Достоевского и Лескова. М., 1995; Бражников И.Л. Мифопоэтический аспект литературного произведения (исследование творчества A.C.Пушкина, М.Ю.Лермонтова). Автореф. дисс... к. филол. н., М., 1997; Приходько И.С. Мифопоэтика Александра Блока. Науч. докл. по опубл. трудам... д. филол. н. Воронеж, 1996; Осипова Н.О. Мифопоэтика лирики Цветаевой. М., Киров, 1995.
Однако самый ’’мифологемный" поэт XX века Осип Мандельштам до сих пор в этом аспекте изучен явно недостаточно. Хотя нельзя сказать, что эта тема не исследована вообще. В работах, посвященных исследованию как творчества Мандельштама в целом, так и его поэтики, вопросы мифологического генезиса образной системы так или иначе затрагивались. Так, статьи и книги о Мандельштаме рассматривают как общие, так и частные проблемы его мироощущения и поэтики. Ряд исследователей сосредоточен на поисках эстетических и мировоззренческих истоков мандельштамовского творчества, его связях с предшествующими и современными философскими и художественными течениями.
В монографии С.М.Марголиной (Марголина, 1989) значительное внимание уделено влиянию "чужой" мысли, усвоению и переосмыслению Мандельштамом магистральных идей конца XIX — начала XX века. Автор реконструирует в поэзии и прозе Мандельштама "мировоззренческие подтексты" А.Блока, Вяч.Иванова, А.Белого, П.Флоренского, К.Леонтьева и др. и приходит к выводу о преемственности Мандельштамом основных идей философов символистской и православной ориентации.

Н.Струве в книге "Осип Мандельштам" (Струве (Н.), 1988)
анализирует комплекс философских и эстетических идей Мандельштама и приходит к выводу о влиянии иудео-христианских постулатов на эстетику поэта. Автор доказывает, что приятие Мандельштамом действительности в ее абсолютном бытии является поэтическим откликом на библейское "да будет". В этом, по мнению исследователя, антикантианском подходе Мандельштам приближается к древнехристианской формуле: "Все, что существует, в той мере, в какой оно существует, причастно к добру" (С.123).
Христианскую трактовку эстетики Мандельштама находим у Ю.Иваска (.Иваск, 1971). Литературовед, отталкиваясь от мандельштамовского определения христианства как "эллинства, оплодотворенного смертью", своеобразие творческой позиции поэта видит в синтезе эллинизма и христианства (С.113).
Философия слова Мандельштама — тема статьи В.Терраса (Террас, 1973. С.455-460). Проникнуть в глубь философской мысли поэта, по мысли автора, легче всего через его концепцию слова: "Слово стоит в самом центре мироощущения Мандельштама". Свои положения автор доказывает, основываясь прежде всего на анализе статей "Слово и культура" и "О природе слова". Мандельштамовскую идею слова автор связывает с философскими системами Платона, Плотина, Канта, на основании чего делается вывод, что его "идеалистическая философия принадлежит направлению субъективно-антропологическому, а не субъективно-историческому" (С.456),
Проблеме связей поэта с символизмом посвящены статьи С.М.Марголиной (Марголина, 1991. С.431-454), В.В.Мусатова (Мусатов, 1991. С.321-330), Р.Д.Томсона (ТЬотвоп, 1991. Р.501-534).
Марголина и Мусатов, постулируя отталкивание Мандельштама от символизма, приходят, однако, к выводу о том, что поэт испытал сильное влияние предшествующего течения.
Отношение Мандельштама к символизму, по мнению Марголиной, можно определить как "полемическую преемственность". Общим
Льется, льется безразличье На смертельный твой ушиб.
(1, 145)
А близорукое шахское небо -Слепорожденная бирюза
Все не прочтет пустотелую книгу Черной кровью запекшихся глин.
(1, 166)
В модели мира поэта "небеса" являются "обиталищем" мойр и Ананке, судьбы, что маркируется рядом типологически близких образов, имеющих почти всегда "негативное" значение. Речь идет, прежде всего, о звездах, вызывающих чувство страха у лирического героя. По мнению Л.Г.Кихней, в образе "звезд” "акцентируется момент их роковой власти над индивидуальным человеческим бытием (возможно, Мандельштам обыгрывает здесь астрологические представления о влиянии звезд на человеческую судьбу) (Кихней, 1997. С. 121). Идея власти звезд над человеком воплощена в стихотворении "Я вздрагиваю от холода...” (1912):
Что если, вздрогнув неправильно,
Мерцающая всегда,
Своей булавкой заржавленной Достанет меня звезда?
(1, 77-78)
В этом контексте метафора звезды как "заржавленной булавки" (связанная с "тканевыми” ассоциациями) [1] несет ту же роковую семантику, что и в античном мифе (возможно, подпитанную астрологическими представлениями, генезис которых уходит опять-таки в античность).
В дальнейшем в "смысловое поле" звезд у Мандельштама входит значение "колючести", "жестокости", как бы изначально заложенное в метафоре ’’длинной булавки” (ср.: "Жестоких звезд соленые приказы" (1,