Поэзия пролеткульта : Идеология и риторика революционной эпохи

• Автор: Левченко, Мария Александровна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2001
• Место защиты: Санкт-Петербург
• Количество страниц: 206 с.

Оглавление
ВВЕДЕНИЕ’
ГЛАВА 1. ПРОЛЕТКУЛЬТ
В ИДЕОЛОГИЧЕСКОМ КОНТЕКСТЕ ЭПОХИ
Идеология и риторика Пролеткульта:
ВАВИЛОНСКОЕ СТОЛПОТВОРЕНИЕ ИЛИ ЕДИНАЯ СИСТЕМА?
Деятельность Пролеткульта:
МАНИПУЛИРОВАНИЕ ИЛИ САМОВЫРАЖЕНИЕ?
Интеллигенция в Пролеткульте
ГЛАВА 2. ПОЭТИЧЕСКАЯ СИСТЕМА ПРОЛЕТКУЛБТА
Семиотика Пролеткульта
Пролетарское содержание
Коллективный субъект объект
Пролеткульт как авангард: время и пространство.
Пролеткульт в литературном контексте:
ОПУСТОШЕНИЕ ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТИ
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
УСЛОВНЫЕ ОБОЗНАЧЕНИЯ
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Архивы
Газеты
Журналы Пролеткульта
Сборники и альманахи Пролеткульта
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Введение
В 1917—1921 годах меняется культурная парадигма, происходит разрушение «классического» литературного канона и начинается создание нового, приведшего к формированию соцреализма. Пролеткульт, оказавшийся в центре этого «разлома», достаточно наглядно демонстрирует процесс смены художественного кода, происходивший в двадцатые годы и определивший магистральный путь развития русской литературы вплоть до конца XX века.
В революционной России в процессе борьбы за политическую и символическую власть происходило формирование новых культурных стереотипов, апробирование новые моделей, в котором важную роль сыграла поэзия Пролеткульта. В Пролеткульте отрабатываются не только идеолого-литературные схемы, но и методы руководства, управления и контроля над их порождением и функционированием. Поэтому описание поэтической системы Пролеткульта поможет полнее представить процесс структурирования идеологического пространства после Октября. В пореволюционной России механизмы символизации социального пространства выстраивают совершенно четкую и единую поэтическую систему, отражавшую процесс формирования идеологической системы, который происходит именно в поэтической (равно как и публицистической) тропике (риторике).
Своеобразие поэтической практики Пролеткульта как единого феномена во многом определяется спецификой идеологических и политических оснований его культурной деятельности. Но в то же время Пролеткульт, в отличие от «зрелой» советской поэзии, не был буквальным рупором партийной идеологии. Идеология и риторика большевиков в контексте полной смены социокультурного пространства оказалась вместе с тем стимулом для актуализации мифологических принципов моделирования мира в формирующейся культуре.
Мифо-ритуальная основа пролеткультовской поэзии определяет *
ее двустороннюю направленность: и то, что для пролеткультовцев их текст-практики были средством внутреннего самоопределения (то есть это было не просто трансляцией идеологии, а созданием нового идеологического универсума), и то, что эти же практики обеспечивали вовлечение в их совершение еще индифферентных масс.
Идейная и даже эстетическая разноголосица, царившая в Пролеткульте, свидетельствует прежде всего о стихийности самого Пролеткульта как организации и культурной среды, создаваемой подчас
не только на противоположных идейных основаниях, но и демонстри-*
рующей — как в лозунгах, так и в поэтической практике —■ процесс рождения идеологии «из масс», процесс самоосмысления масс в новом социальном и культурном пространстве. Следует отметить и тот факт, что при всей программной «классовости» новой культуры «организаторы» далеко не всегда выдерживали «чистоту» лозунга: классовая принадлежность была различной. В феномене Пролеткульта нашло отражение своеобразие социокультурной динамики первых послеоктябрьских лет. Это было действительно массовое движение, причем под «массами» нужно понимать не исключительно рабочих, но самые различные социальные слои революционной России. Отсутствие единства в идеологическом, организационном, поэтическом планах приводит к мысли, что Пролеткульт — не эстетика и идеология, а культурная институция, своего рода проявление стихийной самодеятельности масс. Отчеты Центрального Комитета и местных Пролеткультов рисуют картину раскинувшейся по всей стране сети отделений, занимающихся «выявлением» и «распространением» пролетарской культуры. В работе Пролеткульта участвовало около 400 тысяч человек, издавалось более тридцати периодических журналов и альманахов, огромными тиражами выходили сборники пролетарских поэтов и писателей.

ровой войны подавляющее большинство культурно-просветительных учреждений предреволюционной России находилось “под идейным воздействием большевиков” {Горбунов 1974 36). В. Горбунов цитирует выступление А. Е. Бадаева, депутата IV Государственной думы, который заявил в 1914 году, что большевики “взяли уже в свои руки внешкольное дело, культурно-просветительные общества и т. п.” {Путь правды. 1914. 20 мая ). “Новая жизнь” писала в октябре 1917 года (уже после организации Пролеткульта): “Большевистская рабочая интеллигенция, играющая руководящую роль в профессиональных союзах, фабрично-заводских комитетах, выполняла за последние месяцы огромную культурную работу” (НЖ. 1917. 25 октября (7 ноября)).
Формирование партийной политики в области культуры было начато А. А. Богдановым и т. н. «отзовистами» — фракцией, выступавшей за «нелегальные» методы работы, то есть прежде всего за агитацию и пропаганду и создание «инструкторских школ» (в противовес «легальным» методам борьбы, необходимость которых утверждал
В. И. Ленин). Богданов полагает важнейшей очередной задачей «создание пропагандистской литературы, выработку нового типа партийной школы для воспитания партийного руководителя из рабочей среды» {Протоколы 1934: 244).
Первой партийной школой, организованной “отзовистами” в 1909 году, была школа на Капри, где лекторами выступали А. А. Богданов, А. В. Луначарский, М. Н. Покровский, М. Н. Лядов, Г. А. Алексинский и А. М. Горький. Организация каприйской школы усилила расхождения Богданова и Ленина: последний усмотрел в этом «пропаганду особых философских взглядов», а не «общебольшевистское дело». В связи с организацией школы разражается большой скандал в болыпевистс„ком центре в Париже, вызванный фактически опасениями Ленина, что школа может превратиться в самостоятельный и