Стилевые особенности творчества Н. К. Старшинова

• Автор: Григорьева, Галина Михайловна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2001
• Место защиты: Тверь
• Количество страниц: 290 с.

СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1 Стилевые искания Н. К. Старшинова в начале
творческого пути (Старшинов как представитель фронтового поколения)
ГЛАВА П Духовно-нравственные основы реализма Н. К. Старшинова ГЛАВА Ш Особенности фольклоризми Н. К. Старшинова ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ИСПОЛЬЗУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА ПРИЛОЖЕНИЕ Последние неопубликованные стихи
Н. К. Старшинова

ВВЕДЕНИЕ
Понятие «стиль» остается до конца не решенной проблемой литературоведения, что отражено в названии ряда исследований: «Постановка проблемы стиля» (П.В. Палиевский), «Проблемы литературного стиля» (Т.Н. Поспелов), «Проблемы художественного стиля» (А.П. Григорян), «Проблема художественного стиля» (А.Ф. Лосев) и т.д. Действительно, сложность возникает в попытках дать конкретное определение термина и в разных подходах к классификации стилей. В словаре В.И. Даля к слову «стиль» или «штиль» родственными по смыслу приводятся понятия «пошиб», «род», «образ», «вкус», «манера»1. Но сводить исходную лексему к данным дефинициям, значит неоправданно расширять или обеднять, сужать ее семантическое поле, а иногда и приводить к «разноречивости», «многозначности»2 термина, о чем предупреждал еще В.В. Виноградов в работе «Проблема авторства и теория стилей».
Трудность подхода к решению проблемы связана с тем, что стиль не константное, а развивающееся явление, не случайно знак равенства порой ставился между ним и самой жизнью, поскольку художественный стиль суть отражение действительности или проекция его создателя. Известно высказывание французского естествоиспытателя XVIII века Ж. Бюффона, ставшее постулативным в теории стиля: «Стиль есть сам человек». В нем сказалась двойственность рассмотрения стиля - через мышление и чувствование, причем с преобладанием первого, рационального (об этом также Н.Г. Чернышевский, A.B. Чичерин). Слово здесь полагалось орудием, которому сообщается определенная энергетика мысли, от этого стиль приобретает плотность или рыхлость. Но стиль и в пределах жизни человека творческого не раз и навсегда данное, он «эволюционирует» вместе с индивидуумом. В истории литературы много

примеров, когда происходило смешение стилей, смена одного другим в пределах литературного наследия писателя или поэта, например, романтические и реалистические поиски A.C. Пушкина, М. Горького, футуристические эксперименты раннего В.В. Маяковского,
В. Хлебникова и отказ от них в пользу стремления идти от жизни и т.д.
На стилевые искания накладывает свой отпечаток время. Тот или иной век, «отходя» от предыдущих культур, наследует определенные черты, что позволяет говорить о литературной традиции и стиле эпохи.
Стиль, по утверждению Ю.М. Лотмана, может быть локальным3 (в рамках одного текста) и полифункциональным - в зависимости от вида искусства4 и широты рассмотрения. Его многослойность в литературе представлена на разных уровнях: историческом и жанровом,
национальном и индивидуальном; стилевыми течениями, школами, потоками5 (А. Эльяшевич). В связи с этим оправдано существование идейно-тематических систем6 (например, стиль поэтов фронтового поколения), жанровых - стиль поэмы, элегии, притчи и пр., персональных (индивидуальных) - стиль Н.К. Старшинова.
Стиль писателя обусловлен, таким образом, наличием объективных и субъективных факторов. В нем находит отражение социальной и общественной реальности, определенной культурной эпохи, проявление «имманентной логики творчества»7, обогащенной фольклорной и литературной традицией, системой нравственно-эстетических, духовных и художественных ценностей, которые привносит художник в свое творение в связи с веяниями времени и личным опытом. Причем все эти предпосылки не существуют обособленно, а включены в историко-литературный процесс, одно из его закономерных звеньев.
Стиль часто отождествляют с формой или внутренней формой (П.Н. Сакулин8, А.Н. Соколов, Б.А. Ларин, Ю.И. Минералов),

«листика на веточке» (в девятнадцатом веке - о лирике А.А. Фета и Ф.И. Тютчева), во второй половине двадцатого века - в дискуссиях о «камерной» поэзии, «с чисто развлекательными пустопорожними сюжетами»126, как выразился А. Жданов, а потом «тихой» лирике одерживает верх само время. Неслучайно осенняя пора будет осмысливаться поэтами сороковых подведением итогов прожитого: «Листьями падают / Все - в небытие... / Ладно бы падали - / Шепчут на лету: - А тебе не надо ли подводить черту?..» (Н. Старшинов «Листопад», I, 377); «Напомнил о многом лист осенний... / И, падая, спросил меня жестоко: / Что делаешь? / Чем дышишь? / Как живешь?»127 (А. Межиров), обретением жизненного опыта: «Осень и зрелость, / Песня и труд - / Издавна вместе»128 (С. Гудзенко), соизмерением своего пути с вечностью: «И слушаю, как падает листва, /И слушаю, как пролетают годы»129 (Ю. Друнина), философским умиротворением: «Усни печаль, и
позабудься, горе, - / Прозрачен мир литого октября»130 (М. Дудин). Таким образом, природное131 возвысится до символического: осень - дорога к дому, к себе через очищение, дорога судьбы, постижение Мира в его сложностях и противоречиях . Осень связана со «всеединой» темой-«драгоценным чувством родины»133.
«Как на родине? Осень...»134 - стихотворение Сергея Орлова показательно для патриотической лирики обращением к «реалистической детальности»135 и исповедальностью. От предвоенной монументальности, пространственной широты акцент смещается в сторону нравственного потенциала, провидчески декларированного Михаилом Кульчицким: «Тот нищ, кто в России не был»136. Чувство патриотизма становится общечеловеческим достоянием. Проявляется это и в тенденции возвращения к лермонтовскому национальному колориту, некрасовскому женскому началу, блоковской простоте в облике родины