Романы М. Алданова : Философия истории и поэтика

• Автор: Макрушина, Ирина Владимировна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2001
• Место защиты: Уфа
• Количество страниц: 226 с.

Оглавление
Введение
Глава 1. Особенности историософской концепции М.Алданова
Глава 2. Интертекстуальные связи тетралогии "Мыслитель" и трилогии "Ключ" - "Бегство" - "Пещера" М. Алданова
с трагедией И.В. Гете "Фауст"
Глава 3. Поэтика "игры" в романах М.Алданова
Заключение
Список использованной литературы
ВВЕДЕНИЕ
Историческая романистика первой волны русского зарубежья - мало исследованная область национальной культуры. В связи с возросшей в конце 80-х - начале 90-х гг. потребностью общества в переосмыслении прошлого России, возвращение на родину произведений русских зарубежных писателей, внесших существенный вклад в дело воссоздания подлинной истории, явилось особенно актуальным. Среди художников, в той или иной мере обращавшихся к исторической теме, можно назвать: Д. Мережковского, М. Алданова,
Б. Зайцева, В. Ходасевича, П. Краснова, Р. Гуля, И. Лукаша и др. Произведения писателей-эмигрантов обогатили прозу о минувшем концептуально и эстетически, во многом изменив наше представление о собственной истории. Историософские романы (М. Алданов, Д. Мережковский), произведения хроникально-биографического плана (Б. Зайцев, В. Ходасевич, Р. Гуль), панорамные исторические полотна (П. Краснов, И. Лукаш) зарубежных писателей явились важной вехой в развитии русской исторической романистики XX века. Столь разных по творческой манере прозаиков роднит стремление художественно осмыслить историческую судьбу России.
Всестороннее исследование и оценка многожанрового наследия одною из выдающихся исторических писателей первой волны русского зарубежья Марка Алданова продолжает оставаться на сегодняшний день актуальной проблемой. Несмотря на обилие зарубежных и отечественных работ, посвященных творчеству писателя, оно по-прежнему нуждается в глубоком, основательном как историко-литературном и теоретическом изучении, так и в рамках сравнительно-исторического и сравнительно-типологического подходов в широком контексте русской и мировой литературы.
Наследие М. Алданова включает в себя психологическую публицистику, представленную несколькими книгами портретных очерков исторических лиц; его перу принадлежат рассказы, пьесы, киносценарии, книга философских диалогов "Ульмская ночь" (1953), многочисленные заметки и размышления на историко-политические темы, им написаны статьи о литературе проблемного и обзорного характера, рецензии, воспоминания, эссе. Будучи химиком по

"Фауст" и "Война и мир", принцип относительности и философия Шопенгауэра имеют не меньшую самостоятельную ценность, чем те опыты душевной стерилизации, которым они предаются столь ожесточенно?.. В их делах нет творения, - лучшей радости, лучшей гордости, выпадающей на долю человека" (З.Т. - 6, 112-113).25 Осмысляя разлад между художником и проповедником в духовном облике Толстого, Алданов в своих романах, по мнению Н. Ли, "...как будто поставил себе целью исправить несколько неточностей в противоречивых ответах Толстого на поднятые им вечные вопросы"
Специального осмысления заслуживает острая полемика писателя с основными положениями философии истории Толстого. Исторические воззрения Л. Толстого опираются на идею необходимости, обозначенную мистическим словом "Провидение", которое есть разум мира и истории, сумма законов, определяющих материальное и духовное бытие человечества, ведущих его к благой цели. По мысли писателя, действие каждого человека, живущего для себя и пользующегося свободой для достижения личных целей, предопределено всем ходом истории: "...мировые события... зависят от совпадения всех произволов людей, участвующих в них" (В. и м. - 5, 231).27 То есть любой человеческий поступок рассматривается им как неотвратимая реализация изначального предопределения, исключающего свободный выбор и случайность. История, считает Толстой, подчинена законам, ее ход определяет сверхличная воля, осуществляющая цели провидения. Последней причиной исторического движения, "силой", направляющей "течение" мировых событий, становится у него "...равнодействующая разнонаправленных воль, слагающаяся из бесконечно малых моментов свободы",28 отпущенной каждому из людей. Фатум делает беспомощными всякие попытки исторического лица руководить событиями, человечество превращается в слепое орудие неумолимого рока. Писатель, полагая, что поступки деятеля истории тем не свободнее, чем выше он стоит в людской иерархии, представляет Наполеона
П ||
бестолковой пешкой в мощной руке Распорядителя. Лев Толстой отрицает роль личного элемента в истории и связанную с ним свободу воли, сглаживая