Мотивный комплекс, восходящий к текстам священного писания, в романе Л.М. Леонова "Пирамида"

• Автор: Задорина, Алена Олеговна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2012
• Место защиты: Красноярск
• Количество страниц: 176 с.

Содержание
Введение
Глава 1. Мотивы избранничества и их реализация в свете персонажной структуры романа Л.М. Леонова «Пирамида»

1.1.Мотив отчаяния и его реализация в итоговом тексте Л.М. Леонова

1.2. Мотив чуда в произведениях писателя и его воплощение в романе «Пирамида»

1.3. Мотив дара: от ранних текстов до «Пирамиды»

Глава 2. Мотивы духовного испытаниям романе Л.М. Леонова «Пирамида»

2.1. Мотив искушения - от «Гибели Егорушки» до «Пирамиды»

2.2. Мотив выбора пути и его трансформация в творчестве Л.М. Леонова

Заключение

Список использованной литературы

Введение
Религиозно-мифологический дискурс как важнейший источник идей, мотивов в искусстве привлекает современных художников не в меньшей степени, чем столетия назад. Кризис традиционных ценностей, характеризующий современную эпоху, эпистемологическая неуверенность лишают личность в определенном смысле защиты от хаоса внешнего мира. Чувства экзистенциальной тревоги, отчаяния возвращают человека к вечным вопросам, которые он пытается задать Богу — поскольку ни один смертный не способен на них ответить. Это дает возможность в новом формате культуры внедрять подвижные (интуитивные) модели и практики в систему человеческого познания для выхода из онтологического тупика, в котором оказался сегодняшний мир и человек. Со времен Екклезиаста актуальность темы трагического не нуждается в аргументах, особый интерес представляет анализ феномена претворения безысходности в креативный импульс1.
Религиозное содержание произведений искусства может иметь разную целевую аудиторию, что определяет выбор жанровой и художественной формы. Характерная для светского искусства свобода художника способствует творческому преображению известных мотивов и мифов. В древнерусской литературе сюжеты Священного Писания находили воплощение в различных жанрах - слова, жития, патерики, летописи... Постепенно светское начало вытесняет религиозное, литература наполняется неортодоксальными мистическими и фантастическими мотивами. Можно говорить как минимум
0 трех волнах интереса искусства XX столетия к мистическому и последовавших пересмотрах метафизической картины мира в русской культуре: в эпоху модернизма, социалистического реализма, на рубеже ХХ-ХХ1 веков.
Первый всплеск мистицизма связан с исканиями серебряного века; его истоки и причины ученые видят по-разному. Так, историки С.П. Бычков и Ю.П. Дусь объясняют их значительными изменениями в научно-технической
1 См.: Плеханова И.И. Преображение трагического: В 2 т. Монография. Иркутск: Изд-во Иркут, ун-та, 2001. Т.1. С. 3.

картине мира: «Открытие сложности и бесконечности атома обнаружило “бездонную яму” микрочастиц (отсюда и популярность образа бездны в модернистском искусстве начала века). Появлялось ощущение того, что если физически мир чрезвычайно разнообразен и глубок, то под всем этим кроется глубокая метафизическая основа. Открылась мистическая глубина мира»1 (курсив наш. - А.З.). В означенный период возрос интерес художников к оккультным практикам, теософии и антропософии. И.А. Есаулов, оценивая этот феномен, связывает с ним появление новых, неожиданных тонов в системе художественных средств и образов русского писателя, говорит о контаминации различных мистических учений, опытов в эпоху русского модерна2.
О «мистической распутице» (Ф. Степун), «мистическом анархизме» (Б. Зайцев), царивших в атмосфере серебряного века, написано немало, укажем работы H.A. Богомолова «В зеркале серебряного века» (1990), В. Крейда «Встречи с серебряным веком» (1993), C.JI. Слободнюка «Идущие путями зла. Дьяволы серебряного века. Древний гностицизм и русская литература» (1998) и др. Авторы трудов связывают данное явление, с одной стороны, с желанием «духовного обновления», особенно острым в творческой среде, с другой - с попыткой найти выражение невыразимому, невозможное при традиционном подходе к искусству. В раннем творчестве Л.М. Леонова смешение мистических мотивов разной этиологии очевидно - языческая и православная традиции тесно переплетены в «Гибели Егорушки» (1922), «Петуши-хинском проломе» (1923) и др. В романе «Вор» (1927) в интерпретации архе-типических библейских мотивов (блудный сын) прослеживается связь с традициями классической прозы (Ф.М. Достоевский).
Истоки мистицизма советской литературы в известной мере связаны с противоречивыми находками серебряного века, Б. Гройс говорит об «освоении скрытого мистического опыта предыдущего периода в новой ситуации
1 Бычков С.П., Дусь Ю.П. История России. Омск: Изд-во ОмГУ, 2008. С. 302.
2 Есаулов И.А. Мистика в русской литературе советского периода (Блок, Горький, Есенин, Пастернак). Тверь: Твер. гос. ун-т, 2002. С. 17.

В современном литературоведении тезис об отнесенности названных ле-оновских текстов к эстетике соцреализма проблематизируется1. Т.М. Вахитова, отмечая следы платоновского «Котлована» в «Соти», утверждает, что «строительный центр» в романе Леонова оставляет в памяти читателя образы «“скелета апокалиптического зверя” и “орудия пытки”», а «налет апокалип-тичности и развеселая толпа строителей никак не соединяются в единое звено»2. Идеологическая диспропорция между изображаемым и повествуемым мирами отображает действительную позицию абстрактного автора. Исследовательница связывает данную коммуникативную стратегию с «принципом неопределенности, который часто использует Л. Леонов в своей художественной практике»3.
В утопическом романе «Дорога на Океан» появление мотива отчаяния словно противоречит канонам жанра: отчаянию нет места в светлом будущем. Обращение Л.М. Леонова к приему своеобразной редукции (найденному писателем в «Петушихинском проломе»), выхолащивания мотива отчаяния становится авторским диагнозом куриловской утопии: «Наконец, мы видели вовсе сметенные военной бурей города, похожие сверху на срезы громадного мозга, в извилинах которого бушевало безумие. Не осталось даже Иеремии оплакать эти подлые кирпичи»4. Отказ от включения в текст мо тива отчаяния, уместного при описании подобных катаклизмов (глобальная война) в реальной действительности, объясняется здесь отсутствием героя, способного отчаяться.
Леонов, поднимая эту же проблему в «Пирамиде», расценивает утрату способности к отчаянию как свидетельство вымирания в людях образа Божьего: «Полуконтрабандный сегодня орган, так называемый дух человеческий, в недалеком будущем окончательно выболеет под натиском ра-
1 См.: Листван Ф. Утопия и антиутопия в художественном мире Леонида Леонова // Русский проект исправления мира и художественное творчество Х1Х-ХХ веков. С. 255-262.
2 Вахитова Т. М. Художественная картина мира в прозе Леонида Леонова (структура, поэтика, эволюция). СПб.: Наука, 2007. С. 139.
3 Там же.
4 Леонов Л.М. Собр. соч. Т. 6. С. 117.