Философские основания проблемы эвтаназии: методологический анализ

• Автор: Рыбин, Владимир Александрович
• Шифр специальности: 09.00.01
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2006
• Место защиты: Екатеринбург
• Количество страниц: 264 с.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
Часть первая. ФИЛОСОФСКАЯ КОНЦЕПУТАЛИЗАЦИЯ ПРОБЛЕМЫ ЭВТАНАЗИИ
Глава первая. Организация материала: от явлений - к концепту&тьному единству
£ 1. Общая характеристика смещений природно-общественного
статуса человека
£ 2. Проблема эвтаназии в контексте трансформаций бытийного
статуса человека
£ 3. Философские основания бытийного статуса человека в
новоевропейской мировоззренческой парадигме
Глава вторая. Методологические параметры исследования
§ 1. От феноменологии к герменевтике
§ 2. Гносеологическая оптика: культура как средство рефлексии
£ 3. Онтологические параметры: культура как предмет исследования
Часть вторая. МЕДИЦИНА КАК ПРАКТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ
Глава первая. Антропологический смысл феномена медицины
§ /. Медицина: структурно-функциональный аспект
§ 2. «Антропологическая мера» в медицине как показатель бытийного статуса человека
§ 3. Клятва Гиппократа как мировоззренческая универсалия
Глава вторая. Клятва Гиппократа как философский концепт
£ 1. Феномен античной медицины: сравнительная характеристика древневосточного и античного вариантов социокультурного воспроизводства
$ 2. Древнегреческая медицина как институт культивирования рефлексивной способности человека

£ 3. Философия и медицина: рефлексивное закрепление
природно-общественного статуса человека
Часть третья. ОНТОАНТРОПОЛОГИЧЕСКОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ ЭВТАНАЗИИ В КОНТЕКСТЕ СОВРЕМЕННОЙ КУЛЬТУРЫ
Глава первая. Онтологические характеристики новоевропейской культуры 147 £ 1. Античный и новоевропейский варианты воспроизводства культуры: сравнительная характеристика
£ 2. Онтоантропологические характеристики новоевропейской культуры 157 $ 3. Онтоантропологические основания трансформаций бытийного статуса человека в современной социокультурной реальности
Глава вторая. Бытийный статус человека в свете феномена эвтаназии
§ 1. Социокультурный контекст проблемы эвтаназии как перспектива «утраты бытия»
§ 2. Антропологические основания феномена эвтаназии
§ 3. Перспективы решения проблемы эвтаназии
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Примечания
Библиографический список

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность темы исследования
Эвтаназия не является узкомедицинской проблемой, но концентрирует в себе всю антропологическую проблематику современности и затрагивает фундаментальные основания человеческого бытия в мире.
Эвтаназия - как осуществляемое руками медиков целенаправленное ускорение смерти больного человека (обоснуемое, как правило, безнадежностью его состояния и соображениями избавления его от страданий) - на протяжении 2500 лет отторгалась в медицине, осуждалась в обществе и преследовалась по закону (о чем, в частности, свидетельствовал обвинительный приговор по делу нацистов-медиков, практиковавших эвтаназию в нацистской Германии в рамках доктрины «расовой гигиены»).
Однако, начиная с середины 70-х гг. XX в., отношение к эвтаназии стало меняться, что выразилось в ряде случаев прекращения жизнеподдерживающих мероприятий у тяжелых больных, судебных решениях по этому поводу, в череде дискуссий, открыто поставивших под сомнение авторитет сложившихся нормативов медицинской этики, включая запрет на эвтаназию, и гуманистической традиции в целом. С тех пор возникли новые варианты эвтаназии (например, добровольная форма эвтаназии, т.е. фактически самоубийство при содействии врачей), а прецеденты ее введения в институт «практического гуманизма», каковым до сих пор повсеместно была медицина, умножились. Такое смещение мировоззренческих эталонов не может рассматриваться в качестве «случайных» прецедентов или «субъективных» отклонений, оно представляет собой выражение более обширных тенденций по изменению человеком своего природно-общественного бытия.
Способы, формы и средства постижения и преобразования реальности, сложившиеся в «прометеевско-фаустовской», «техногенной» цивилизации Запада, которые до недавнего времени рассматривались как безусловное благо, за несколько последних десятилетий XX в. не только вызвали ряд кризисов, таких, как экологический, демографический, экономический и др., но благодаря инновациям в сфере биомедицинских технологий породили целую «популяцию» антропогенно-антропологических рисков, связанных с воздействием на природу человека и реальной возможностью ее качественной трансформации (генетическое манипулирование, клонирование, трансплантация органов, вживление микрочипов, операции по изменению пола и т.д.). К числу этих рисков относится и проблема эвтаназии, которую, таким образом, следует рассматривать как выведенную в сферу медицины «верхушуа айсберга» тех конфликтов и противоречий, к которым привела установка на преобразование первой, «естественной» природы во вторую, «искусственную» и превращение ее в «неорганическое тело человека». Сегодня эта «природопокорительская» стратегия не только «накрыла» своими артефактами внешнюю природу, но обратилась, наконец, и на самого человека. Непоколебимость прежних мировоззренческих абсолютов, позволявшая

представляются в основном как «необязательныйный» результат «неправильного» использования.
Если видеть в этом процессе лишь нарастание сложности некоей однородной - именно технической - субстанции, пусть даже в виде не постороннего человеку начала, но в виде его «неорганического тела», то с одной стороны тут трудно усмотреть что-то иное, нежели закономерный и вполне оправданный переход количественных изменений этого «тела» в новое качество, с другой - вряд ли можно избавиться от сознания предопределенности культуры развитием ее технической основы. Тогда можно было бы сказать, что не столько человек владеет техникой, сколько техника владеет человеком и нарастающее довление ее над человеком - выражение некоего «естественно-исторического процесса». «Техники не избежать. Все области, все виды деятельности, все реалии схвачены техническими средствами и больше не осталось никакого «резерва» вне ее досягаемости. Следовательно, предполагается что-то абсолютное, неоспоримое, против чего ничего не поделаешь, чему человек должен просто подчиниться, это - технический рост (так как безусловно в нашем обществе прогресс сводится к этому росту). Иначе говоря, для человека не имеется никакой возможности. Не имеется никакой свободы по отношению к технике, так как свобода здесь состоит просто в том, чтобы сказать «да» или «нет». А вот кто скажет «нет» космическим зондам или генной инженерии? Именно здесь и только здесь мы обнаруживаем абсолютный детерминизм для человека (а не только в его генах или в его культуре). Это и есть причина, ключ фундаментальной безнадежности современного человека. Он безнадежен, потому что ничего не может, а смутно ощущает это, не осознавая» (96).
И от подобного фатализма не свободно большинство современных теоретиков рассуждающих по поводу техники и ее роли в судьбе человечества (97), и высказывания подобного рода можно множить и далее, поскольку в опасениях по поводу неконтролируемого или ложно ориентированного технического прогресса просто не может быть недостатка в «техногенной» по определению культуре современности. Для поиска более оптимистичных перспектив следует взглянуть на ситуацию более широко.
Несомненно, что западноевропейская «техногенная цивилизация», заложив в свою основу целенаправленное изобретение новых технологий, вызвала к жизни силы, с которыми теперь не в состоянии совладать; она создала само понятие прогресса, но породила кризисы (экологический, военный, антропологический), ставящие под вопрос само существование человечества. Однако, технологическое развитие не может однозначно расцениваться только в качестве негативного процесса. - Прежде всего, техника, согласно еще Гегелю, является средством полагания объекта субъектом, и потому - средством полагания субъектом самого себя; она не есть нечто чуждое, сущностно постороннее человеку. Техника включена в состав антропогенных сил, которые создают внутри естественной природы человеческое культурообусловленное «пространство свободы», сферу снятия жесткой однозначной зависимости от внешних обстоятельств. А во-вторых,