Повествование действующих лиц и его значение в драматургии А.П. Чехова

• Автор: Юн Со Хюн
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2015
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 101 с.

ГЛАВА 1. Повествование действующих лиц А.П. Чехова и человек-нарратив
1.1. Двухмодусность нарратива драмы и понятие человек-нарратив
1.2. Появление и развитие повествования действующих лиц А.П. Чехова
1.2.1. Появление рефлексирующего и повествующего персонажа
(на материале пьес <Безотцовщина> (1878) и «Иванов» (1887; 1889))
1.2.2. Жизненные истории трех интеллигентных мужчин
(на материале пьес «Леший» (1890) и «Дядя Ваня» (1896))
1.2.3. Стремление персонажей к художественному завершению жизни
(на материале пьесы «Чайка» (1895))
ГЛАВА 2. Изображение события рассказывания как коммуникации
2.1. Изображение события рассказывания в форме рассказ в рассказе
(на материале некоторых прозаических произведений А.П. Чехова 90-х годов)
2.2. Понимание коммуникации действующих лиц в драмах А.П. Чехова
2.2.1. Понимание 1: Монологизация диалогов
2.2.2. Понимание 2: Диалогизация монологов
2.3. Изображение коммуникации людей-нарративов
(на материале пьес «Три сестры» (1900) и «Вишневый сад» (1903))
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
А.П. Чехов не занимался теоретизированием принципов создания пьесы и не определял значения своей драматической деятельности в своем творчестве. Несмотря на то, что в определении драматургии А.П. Чехова инициатива должна принадлежать вопросу о том, по какому внутреннему требованию автор начал активно заниматься драматургией, исследование чеховских пьес чаще проводилось изолированно от исследования его прозы. Его драматургия рассматривалась преимущественно в историческом плане под эгидой общепринятого тезиса: Театр А.П. Чехова - антипод норм тогдашнего
традиционного театра.
Тому есть, на наш взгляд, по крайней мере две причины.
Во-первых, сам писатель неоднократно говорил о сопротивлении нормам старого театра и подчеркивал нужду в новых формах. Недовольство А.П. Чехова, основанное на амбивалентности чувств любви и ненависти к театру его времени, нередко выражалось в самой язвительной манере: «Современный театр - это сыпь, дурная болезнь городов. <...> я Вам [И.Л. Леонтьеву] на это скажу то, что вижу: теперешний театр не выше толпы, а, наоборот, жизнь толпы выше и умнее театра; значит, он не школа, а что-то другое...».1 В связи с этим известными стали некоторые фрагментарные высказывания автора, такие как: «Начал ее [«Чайку»] forte и кончил pianissimo - вопреки всем правилам драматического искусства» (П 6, 100).2 Чувство кризиса русской драматургии обострилось особенно после
1 Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем: В 30-х томах. М.: Наука, 1974-1983. Письма. Т. 3. С. 56-60. В дальнейшем ссылки на это издание даются непосредственно в тексте: для серии Сочинения в скобках после цитат указываются номер тома и страницы и для серии Письма перед номером тома ставится литера П. Заодно отметим, что во всех ссылках курсивы расставлены согласно источникам, а подчеркивания прямой чертой выделены мной (Юн Со Хюн).
2 Отметим, однако, что вопреки выражениям А.П. Чехова, сопротивляющегося старой манере тогдашнего театра, Вл.И. Немирович-Данченко убеждает, что «[А.П. Чехов] ни о какой революции театра <...> и не помышлял. Не думал даже быть оригинальнее других. Самым искренним образом хотел приблизиться к тем требованиям, которые предъявлялись драматургу современным театром» (Немирович-Данченко Вл.И. Из прошлого (1936) // Немирович-Данченко Вл.И. Рождение театра. Воспоминания, статьи, заметки, письма. М.: Правда, 1989. С. 51).

смерти А.Н. Островского (в 1886 г.).3 Через два года после кончины этого великого драматурга А.П. Чехов, понимая под словом «беллетристы»4 мастеров художественной прозы и как бы обращаясь к ним, писал: «Драматургов 700 у нас, а беллетристов в сто раз меньше. Пишите пьесы - спасение театра в литературных людях» (П 3, 73).
Во-вторых, признание чеховских пьес произошло не сразу: оно сложилось постепенно в процессе долговременной и преданной поддержки и активной интерпретации со стороны театра. Действительно, несмотря на отсутствие удовлетворительного анализа авторского понимания структуры и построения драмы5, возможность представления его драматургии зрителю измерялась и доказывалась эмпирически, экспериментально, благодаря энтузиазму конкретных театральных деятелей, прежде всего Московского Художественного театра. Однако и тут не обошлось без противоречий. Актеры скучали из-за чеховской бесконфликтности, представляющейся им отсутствием драматичного
3 Об отношении А.П. Чехова к современному театру см. например: Горячева М. «Театральный роман», или Любил ли Чехов театр? // Журнал «Нева» 2009, № 12. -
4 В отличие от нынешнего использования в то время термин беллетрист (от фр. термина belles lettres - художественная литература (буквально красивые письма)) обозначал писателя, могущего изящно писать художественную прозу. См. Белинский В.Г. Столетие России, с 1745 до 1845 года, или Историческая картина достопамятных событий в России за сто лет (1845) // Белинский В.Г. Полное собрание сочинений 1845-1846. Т. 9. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1955. С. 308-313.
5 Забегая вперед, уточняем, что по поводу чеховской драматургии существовали два типа непонимания. Первое, возникшее после постановки «Иванова», было непониманием характера персонажа, т.е. речь шла о предмете изображения. А второе, возникшее после «Лешего», -было непониманием авторского подхода к драме как роду литературы. Например, актер Малого театра А.П. Ленский (1947-1908), прочитав пьесу «Леший», писал автору: «Одно скажу: пишите повесть. Вы слишком презрительно относитесь к сцене и драматической форме, слишком мало уважаете их, чтобы писать драму». Смущаясь странностью начинающегося драматурга, он добавляет: «Эта форма труднее формы повествовательной, а Вы, простите, слишком избалованы успехом, чтобы основательно, так сказать с азбуки, начать изучать драматическую форму и полюбить ее» (П 3, 465). Соглашаясь с ним, Вл.И. Немирович-Данченко также писал, что «Ленский прав, что вы чересчур игнорируете сценические требования, но презрения к ним я не заметил. Скорее - просто незнание их» (П 12, 385). Более конкретные примеры будут приведены в дальнейшем.

информацию о развертывании сюжета или главном герое, полу-монолог Астрова в «Дяде Ване» не дает подробной релевантной информации. Вместо этого он высказывает внезапно нахлынувшее воспоминание молодости и недавно испытанный врачебный опыт. Далее в пьесе личная история изнемогающего Астрова сопоставляется еще с историей опустошения лесов в его уезде, которая в «Лешем» звучала только как короткий ответ Хрущова с двухразовыми паузами на вопрос Сони («Нет, лесная карта нашего уезда. Я составил. (Пауза) Зеленая краска означает места, где были леса при наших дедах и раньше; светло-зеленая - где вырублен лес в последние двадцать пять лет, ну, а голубая - где еще уцелел лес... Да... (Пауза) Ну, а вы что? Счастливы?» (текст Хрущова в «Лешем»; 12, 188). Отличаясь от высказывания в «Лешем», в «Дяде Ване» полувековая история о процессе исчезновения лесов, функционируя таким же образом как вкрапленная история рабочего Семена в «Иванове», эффективно символизирует прожитые Астровым почти 50 лет, в течение которых он бы приложил все свои усилия для спасения леса.
Что касается важности изображений рефлексии и фабуляции персонажей, есть смысл обратить внимание на повествовательное изображение жизни Серебрякова, которая излагается на сцене два раза из уст разных персонажей. Оба момента полностью сохраняются при переработке из «Лешего» в «Дядю Ваню». Первый рассказ о жизни старого профессора проведен Войницким в 3 явлении первого акта. Жизнь известного профессора, по словам завидующего ему Войницкого, хороша была бы для изображения в романе.
Войницкий. При моей наблюдательности мне бы роман писать.
Сюжет так и просится на бумагу. Отставной профессор, старый сухарь, ученая вобла... Подагра, ревматизм, мигрень, печёнка и всякие штуки... Ревнив, как Отелло. Живет поневоле в именье своей первой жены, потому что жить в городе ему не по карману. Вечно жалуется на свои несчастья, хотя в то же время сам необыкновенно счастлив.
Орловский. Ну вот!
Войницкий. Конечно! Вы только подумайте, какое счастье! Не