Практики праздности в современной молодежной культуре

• Автор: Петров, Вадим Евгеньевич
• Шифр специальности: 24.00.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2012
• Место защиты: Великий Новгород
• Количество страниц: 176 с.

Содержание
Введение

Глава I. Праздность в истории философии и культуры

§ 1. Становление культурологической традиции освоения

«праздности»

§ 2. Трансформации способов интерпретации праздности в конце

ХЕХ-ХХвв

Г лава П. Молодежная культура в контексте современных практик

праздности
§ 1. Постмодернистские практики праздности в молодежной

культуре
§ 2. Праздность в культурных практиках «золотой молодежи»
§ 3. Праздность в антипотребительских молодежных практиках
Заключение
Список использованной литературы
ВВЕДЕНИЕ
Актуальность темы исследования. Праздность как совокупность особых культурных практик, обуславливающих специфическое духовное состояние человека - достаточно новый предмет изучения для современной философской и культурологической мысли. Традиционно подобные исследования акцентируют внимание на феномене праздника как важнейшем культурном явлении, изначально присутствующем и легитимизированном в любом обществе. При этом и научным, и обыденным мышлением практически не замечается различная смысловая трактовка и содержание категорий праздника и праздности: в то время как праздник понимается как сложный социокультурный феномен, как день или несколько дней, приуроченных к «официальному» празднованию какой-либо памятной даты (государственной или семейной), то «праздность» оказывается нагруженной иными, более негативными смысловыми оттенками, и трактуется как «лень», «безделие», «беспутность» и «порочность» и т.д. Таким образом, праздник интерпретируется как социально-допустимое и культурно-значимое событие, а праздность - как недопустимое, неодобряемое состояние, в чем изначально заложена основа для культурного конфликта.
Принципиальное отличие понятий праздности и праздника подчеркивает российский философ О.П.Зубец, полагая, что культурная связь между ними настолько не однозначна, что при определенном взгляде на нее оказывается, что эти феномены предстают смысловыми антиподами. Мы полностью разделяем эту позицию и будем придерживаться именно ее при анализе практик праздности, фиксируемых вне или независимо от того или иного официального праздничного события. Традиционное толкование праздника как антитезы будней с их трудом и заботами восходит в русской культурологической науке к И.Снегиреву, понимавшему праздник как упразднение, свободу от будничных трудов, соединенную с весельем и радостью. Праздность же представляет собой иное, но не менее сложное и актуальное для культурологического изучения явление, и потому также нуждается в содержательной конкретизации.
Исходя из этого, праздность в настоящей работе исследуется в многообразных культурных контекстах, прежде всего, относящиеся к молодежной среде, через те особые практики, которые и являются единственной формой ее социокультурного существования. Понятие практик (в том числе, применяемое к праздности) используется нами в значении особой культурфилософской категории, выходящей за рамки традиционного значения понятия «практика» как активной и целесообразной деятельности человека.
Кроме того, феномен праздности, и не тождественным, собственно праздникам, практик праздности - явление, широко распространенное в современной культуре, и, прежде всего, в культурных практиках определенных слоев населения и молодежных сообществ. Глобальные социальные трансформации, которые испытывает человечество в последнее время кардинально изменили и способы понимания, как самого праздника, так и праздности. Здесь наблюдается спектр мнений, в рамках которых праздное бытие молодежи воспринимается от абсолютно деструктивного до несомненно позитивного социокультурного явления. Традиционное западное общество, основанное на культе производства со временем трансформировалось в общество потребления, что кардинально меняет исторически сформировавшиеся представления о социокультурной диалектике труда и праздника, дела и безделия, добра и зла и т.д. Подобная ситуация требует от современных исследователей уделить более пристальное внимание практикам праздности, особенностям формирования и протекания современного праздного бытия, а поскольку «культурная апробация» подобных практик в современной истории была осуществлена именно представителями ряда молодежных сообществ Запада, то актуальность заявленного исследования представляется достаточно важной и обоснованной.
Также актуальность исследования связывается с необходимостью систематизации и анализа практик праздности и соответствующих культурных стратегий молодежи, оценки значения и влияния практик праздности на духовное развитие вовлеченных в подобные практики отдельных личностей и общества в целом. Для современных практик праздности характерен социокультурный дуализм:

рассматривая другой аспект своей этической концепции - понятие дружбы1, Аристотель утверждает, что подлинная, высокая дружба возникает из состояния «праздной дружбы», т.е. взаимного расположения, интереса, удовольствия от общения и, отчасти, той или иной пользы, которая такая предварительная, условная дружба дает. Состояние же великой, достойной благородного человека дружбы, рождается лишь из стадии праздного общения и партнерства, и именно эта стадия становится необходимым условием возникновения собственно дружбы.
Конечно, аристотелевское понимание праздности во многом было обусловлено его ошибочным предубеждением о справедливости рабовладельческих устоев античного общества. В этом смысле, «благородная» праздность возможна лишь при условии эксплуатации одних людей другими, это состояние - не для всех, и обусловлено социально-экономическим положением человека, а не только лишь его высокими духовными устремлениями. Но, тем не менее, великий мыслитель не только донес до нас образ мысли античной аристократии, но и развил эти взгляды о праздной жизни собственными размышлениями.
Таким образом, для великих греческих античных философов праздность выступала как своего рода необходимый образ жизни свободного и мудрого гражданина: вместо повседневной суеты и заботы философ выбирает возможность для спокойных размышлений и бесед с ближайшими друзьями и учениками, при этом взрослый муж и гражданин вполне «самодостаточен» и без конкретного общественного занятия, даже вне государственных и военных дел: « ... самодостаточность прежде всего связана с созерцательной деятельностью, ибо в вещах, необходимых для существования, нуждается и мудрый, и правосудный, и остальные»2; «поскольку из поступков сообразно добродетели государственные и военные выдаются красотой и величием, но сами лишают досуга и стремятся к определенным целям, а не избираются во имя них самих; и поскольку, с другой стороны, считается, что деятельность ума как созерцательная отличается сосредоточенностью и помимо себя самой не стремится ни к каким целям, да к тому
Аристотель. Указ. соч. 1167а, 11. С.238.
2 Там же. 1177а, 27. С.267-268.