Теория комедии у Аристотеля и перипатетиков

• Автор: Барзах, Зоя Анатольевна
• Шифр специальности: 10.02.14
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2005
• Место защиты: Санкт-Петербург
• Количество страниц: 157 с.

Предметом нашего исследования является теория комедии и комического у Аристотеля и тех греческих и римских авторов, на которых его теория оказала непосредственное или опосредованное влияние, а также влияние этих теорий на самих комических поэтов.
Consensus учёных состоит в том, что кн. II «Поэтики» Аристотеля, к сожалению, до нас не дошедшая, была посвящена комедии и смешному вообще. Это мнение имеет веские основания. Уже в 6 главе «Поэтики» читаем: Пері pev oov xpq ev е^аретрок; рірртікту; каі пері ксорсо8іа<; uaxepov epobpev (1449b 21). Обещание относительно эпоса Аристотель в конце дошедшей до нас части «Поэтики» выполняет; следовательно, где-то дальше он должен был выполнить и это обещание. Указания на главы «Поэтики», трактующие проблему комического, содержатся и в первой книге «Риторики» (I, 11, 1371ЬЗЗ):
оро'шх; 8ё каі елеі р naiSia xcov pSecov каі паса aveavi;, каі о уёХсск; xcSv pSecov, av&yxp каі xa yeXoia pSea eivai, каі avGpdmoix; каі Хоуощ каі ёруар 8квріахаі 8е яєрі yeXoicov усор'к; ev xoTq пері поіг|хікр<;.
«Равным образом, так как игра и всякий отдых относится к числу приятных вещей, и смех относится к их числу, необходимо, чтобы и смешное было приятным, и люди, и слова, и дела. То, что касается смешного, отдельно определено в «Поэтике».
Другое указание на существование глав «Поэтики» о смешном содержится в третьей книге «Риторики» (III, 18,1419b 6—9):
eippxai поста ЕЇбті yeXoicov eaxiv ev тоц пері лоїртікрс;, wv то pfev аррбххЕї eXex)9epcp xo 8‘ об, 0ПС05 xo appoxxov abxffl Хгц)ТЕхаі. ёахх 8' p eipwveia xpq pojpoXox'iaq eXEU0£picbx£pov o pev yap abxob evsKa noieT to yeXoiov, о 8ё PcopoXoxog exepou.
«Сколько есть видов смешного, сказано в «Поэтике»; из них одно подходит свободному, другое - нет, так что каждый может выбрать подходящее ему. Ирония благороднее шутовства: ироник вызывает смех ради самого себя, а шут - ради другого»1.

Указания на эти главы находим также в схолиях к Аристотелю (Schol. Rhet.

1 Здесь и далее все переводы принадлежат автору диссертации.

159,15, Spengel)2.

О том, что «Поэтика» первоначально состояла из двух книг, свидетельствуют прежде всего каталоги сочинений Аристотеля у Диогена Лаэрция (V, 24 Прауратша zz%ixc, raiT)TiKfj(; а' ß'), Vita Hesychiana (75 t£%vti<; яоыупкту; ß) и пинакс Птолемея (№38 Düring). Кроме того, Аристотель всюду (в частности, в приведенных выше местах «Риторики») ссылается на книги (во множественном числе) «Поэтики»: ev тоц jtepi гопрпкту;. Против того, что кн. II «Поэтики» существовала и была посвящена комедии, возражал лишь МакМэхон, считавший, что «Поэтика» изначально состояла из одной, дошедшей до нас, книги3. Однако теория МакМэхона не нашла поддержки в научном мире.
Впрочем, нашей задачей, как это явствует из названия предлагаемого исследования, будет не реконструкция кн. II «Поэтики», и даже не сведение воедино того, что мы можем извлечь из наших источников о взглядах Аристотеля на комедию и об отражении и развитии этих взглядов в теории и практике античной литературы, а попытка ответа на ряд спорных вопросов, возникающих в связи с исследованием теории комедии Аристотеля и античных теоретиков, опиравшихся на его взгляды. И при такой постановке вопроса мы не обязаны ограничиваться лишь скудными свидетельствами, прямо относящимися ко второй книге «Поэтики», но имеем право обращаться к поздним свидетельствам, связь которых с перипатетической традицией либо не требует доказательств (как в случае с фрагментами Теофраста), либо может быть легко установлена на основании сопоставления с бесспорно перипатетическими источниками (как в случае с главами De oratore Цицерона о смешном). Мы оставляем за скобками вопрос, восходит ли то или иное положение непосредственно к Аристотелю или к трудам опиравшихся на него перипатетиков - этот вопрос при нашем состоянии источников практически неразрешим - а подчас, как в случае с Tractatus Coislinianus, мы не можем дать удовлетворительный ответ и на вопрос, относится ли непосредственный источник разбираемого свидетельства к периоду до или после возрождения аристотелизма, которое принято связывать с изданием Андроника.
2 Janko Я Aristotle on Comedy. London, 1984. P. 63.
3 MacMahon A. P. On the Second Book of Aristotle’s Poetics and the Source of
Если мы беремся говорить о перипатетической традиции, неизбежно встает вопрос о ее непрерывности. Как следует расценивать традицию об исчезновении и обретении эсотерических сочинений4 Аристотеля, восходящую к Страбону? И если мы вынуждены относиться к этой традиции серьезно, то каким образом идеи Аристотеля о комическом могли стать известными, например, Цицерону?
О судьбе эсотерических сочинений Аристотеля в интересующую нас эпоху Страбон рассказывает следующее (13,1, 54 (608-9)):
Аристотель завещал свою обширную библиотеку, включавшую имевшиеся в единственном экземпляре рукописи эсотерических сочинений, Теофрасту, а тот - Нелею из Скепсиса, последнему оставшемуся в живых ученику Аристотеля и реальному претенденту на схолархат Ликея. Впоследствии Нелей удалился из Афин на родину, в Скепсис, прихватив с собой всю библиотеку Теофраста и Аристотеля. Наследники Нелея были чужды философии; узнав, что Атталиды хотят купить наследие Аристотеля для библиотеки в Пергаме, они сокрыли бесценные рукописи в некоем сыром подвале или тоннеле, где рукописи долгие годы страдали от сырости и насекомых. Наконец библиотека Теофраста и Аристотеля была куплена за большую сумму Апелликоном с Теоса. Апелликон был скорее библиофилом, чем философом, - переписывая доставшиеся ему сочинения Аристотеля, он достаточно произвольно восполнял лакуны и восстанавливал повреждённые места. Вскоре после смерти Апелликона Сулла, захвативший Афины, привёз рукописи в Рим, где они достались Тиранниону, поклоннику Аристотеля. Из рассказа Страбона не совсем понятно, что сделал с
Theophrastus’ Definition of Tragedy // HSCP. 1917. Vol. 28. P. 1-46.
4 Под эсотерическими сочинениями Аристотеля здесь понимаются сочинения, входящие в известный нам Corpus Aristotelicum. Сам Аристотель едва ли предназначал эти сочинения для публикации - по всей видимости, они представляют собой заметки к лекциям или конспекты лекций, читавшихся в Ликее. Круг читателей этих сочинений, по-видимому, был изначально довольно узок - это были по преимуществу слушатели Ликея. Отсюда и термин èocinepira; (sc. лрауратеш), в отличие от èçmtepiKaçx -сочинений, предназначавшихся для широкой аудитории и, по-видимому, опубликованных при жизни автора. Эксотерические сочинения в большинстве своем имели форму диалога; многие из них были написаны еще в период пребывания Аристотеля в Академии. От этих сочинений до нас дошли лишь фрагменты. Термины эти были в ходу еще в античности: éÇtoteptKà применительно к сочинениям Аристотеля употребляет еще Цицерон (De fin. V, 12, 1-4; эсотерические сочинения он там же называет commentarii), а Лукиан в «Продаже жизней» (26, 9-11), играя с терминами èçwTepirâ и èacùTEpixà, говорит об Аристотеле, что он «один внутри, другой снаружи».
Аристотель употребляет термин арартрра, речь может идти не только о самой ошибке, но и о результате ошибки, о некоем дефекте. Это хорошо согласуется с общим значением отглагольных дериватов на -ра, систематически означающих результат действия168.
Так, в «Никомаховой этике» (1135Ы1-12) арартрра рассматривается как частный случай вреда, рхйрр: тркву 5р обашу р^офшу тшу ёу хащ когусоуіащ, та рёу рет' аууоіад арартррата єатіу. «При том что в сообществе бывают три вида вреда, то, что совершается в незнании, есть ошибки».
Может арартрра означать и дефект, изъян, не обязательно являющийся результатом ошибки человека. В следующем отрывке арартіа означает ошибку реального деятеля, арартрра - дефект, в котором повинна лишь природа (РЬуБ. 199аЗЗ-Ь4):
арартіа 5є уіууетаї каі еу тощ ката тёууру (ёурафЕ уар обк брбащ о урарратікб?, каі еябтктєу [обк ор0ш?] о іатро? то фарракоу), йоте 5р).оу оті ЕубЕхєтаї каі еу тощ ката фбсну. еі 8р еотіу ЕУіа ката тєхуру єу ощ то 6р0а><; ЕУЕка топ, еу 5е той; арартауорёуощ ЕУЕка рёу тіуоі; етихЕфЕЇтаї аХХ' алотиухаї’Етаї, ороіащ ау єхої каі ёу тощ фнаїкощ, каі та тёрата арартррата екеп-оо тоб ЕУЕка тої).
«Ошибка же случается в том, что касается искусства (например, писец неправильно написал, а врач неправильно дал лекарство), так что ясно, что возможна она и в том, что касается природы, если есть некоторые вещи в искусстве, в которых правильна цель, ошибочное же действие предпринимается ради чего-то, но цель не достигается, равным образом, пожалуй, обстоит дело и в природном, и чудовища - ошибки в отношении цели».
Итак, арартрра для Аристотеля может означать некий дефект, причем не только дефект, явившийся результатом человеческой ошибки. В том же смысле Аристотель говорит, что в изначальном и вечном не бывает никакого дефекта (арартрра) (Мйарй. 1051 а19—21): обк ара об8' ёу тощ архр? каі тощ аіБіощ об0ёу еотіу опте какоу опте арартрра опте 8ієф0аррєуоу. «И в изначальных и вечных вещах нет ничего дурного, никакого изъяна, ничего испорченного». Конечно, здесь речь идет не о результатах человеческой ошибки, а о дефекте
168 Chantraine P. La formation des noms en grec ancien. Paris, 1933. P. 182, 188. Debrunner A. Griechische Wortbiidungslehre. Heidelberg, 1917. S. 157.