Русские устойчивые сравнения в сопоставлении с литовскими : Специфика образности

• Автор: Воробьева, Лина Брониславовна
• Шифр специальности: 10.02.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2002
• Место защиты: Псков
• Количество страниц: 251 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение
Глава I. Парадигматические группировки устойчивых сравнений как объект исследования при анализе фразеологической
образности

§ 1. Устойчивые сравнения, характеризующие умственные

способности человека

§ 2. Устойчивые сравнения, характеризующие физические

качества человека

§ 3. Устойчивые сравнения, характеризующие речевые

проявления человека

Выводы
Глава II. Этнокультурная семантика образного стержня устойчивого
Сравнения
§ 1. Лексика сферы животный мир
§ 2. Лексика сферы растительный-мир
§ 3. Лексика сферы неживая природа
§ 4. Предметно-бытовая лексика
Выводы
Заключение
Список использованной литературы
Список использованных словарей
Приложение

Введение
В последнее время появилось значительное количество работ, посвященных проблемам устойчивых сравнений, которые представляют собой «широкий пласт активно употребляемых единиц языка, являющийся значительной частью русской фразеологии» (Огольцев, 1978, 7). Интерес к данному пласту языковых единиц вполне оправдан: устойчивые сравнения являются языковыми средствами выражения, отражающими национальную самобытность, своеобразие культуры, традиций народа, специфику образного мышления. В традиционных сравнениях проявляется дух народа, его ассоциативное воображение, особенности мировоззрения. Кроме того, это одна из наименее изученных групп фразеологизмов. Так, до сих пор остаются дискуссионными вопросы о составе, семантике устойчивых сравнений, об их языковом статусе.
Устойчивые сравнения (УС) неоднократно становились объектом исследования отечественных и зарубежных лингвистов на материале русского языка (Гаврин, 1973; Игнатьева 1973а, 19736, 1973в, 1976, 1979, 1980; Ионова 1975; Кочедыков 1967; Лебедева 1975, 1976, 1977, 1998, 1999; Мокиенко 1973, 1980, 1999; Овезова 1986; Огольцев 1971а, 1971в, 1972 , 1973, 1974, 1978, 1982; Орлова 1966; Ройзензон Л.И. 1971; Черемисина 1967; Кузнецова 1999 и др.); на материале английского, немецкого и французского (Берлизон 1972, 1973; Биренбаум 1966; Кунин 1969, 1971; Ройзензон С.И. 1968, 1971, 1972; Михайлов 1973а, 19736; Назарян 1965, 1972, 1974; Сидякова 1961, 1964, 1967 и др.); на материале польского (Гюлумянц 1965, 1967, 1969, 1971; Николаева 1989), чешского (Мокиенко 1973, 1982), болгарского (Кювлиева 1982, 1986а, 19866; Станева 1968, 1973, 1981), украинского (Марахова 1975; Ивченко 1996, 2000), литовского языка (УоБу1у1ё 1973; Янулене 1988). В этих исследованиях
рассмотрены структурные, семантические, экспрессивные и стилистические особенности компаративных единиц, их границы, сочетаемость и т.п.
Существуют работы, в которых УС исследуются в сопоставительном аспекте. Такое изучение единиц двух или более языков дает возможность выявить их национальную специфику и сходства, обусловленные генетическим родством языков, общностью истории, быта, культуры, психологии народов, что является одной из актуальных задач лингвострановедения (лингвокульту-рологии). Объектом этого направления в лингвистике является этнокультурная семантика языка, которая представляет собой «содержание, не имеющее реляционного, строго системного, относительного характера и в той или иной мере восходящее к особенностям экономики, географии, общественного устройства, фольклора, литературы, всех видов искусства, науки, к подробностям быта,
обычаям народа» (Верещагин, Костомаров, 1982, 89). Основные принципы

лингвострановедческого исследования языковых единиц изложены в работах Е.М. Верещагина, В.Г. Костомарова (1980, 1982,1990), A.A. Брагиной (1986), С.А.Кошарной (1999), В.В. Воробьева (1977, 1994 а, 1994 б), Г.Д. Гачева (1995), В.А. Масловой (1997), Ю.Е.Прохорова (1996), Ю.А. Сорокина (1998),
Н.И. Толстого (1995), Т.Н. Вендиной (1998). В.М. Мокиенко и В.П. Фелицы-ной разработана и специальная, лингвострановедческая классификация фразеологических единиц, где фразеологизмы группируются не по значению, а по образным стержням, и далее - по сферам, в которых они возникли (Фелицына, Мокиенко, 1990, 117-121).
При освоении таких ФЕ в нерусской аудитории возможно проявление не только межъязыковой, но и межкультурной интерференции, поскольку национальный язык составляет часть материальной и духовной культуры народа. Более того, некоторые исследователи видят перспективность исследования культуры этноса лингвистическими методами: «посредством анализа отдельных лексико-семантических групп в свете единого культурного пространства моделируются фрагменты русской языковой картины мира, связанные с системой мифологических представлений, верований восточных славян; раскрывается

Ее актуальность и универсальность, привлекая богатый славянский материал, подтверждает А.Ивченко (1996, 53-59).
В рассматриваемых нами языках не прослеживается случаев полной образной эквивалентности, хотя все единицы данной группы объединяются значением ‘абсолютно не знать чего-либо, не разбираться в чем-л., иметь примитивное представление о чем-л.’. В случае варьирования распространяющего компонента семантика ФЕ не меняется: рус. понимать (разбираться) как свинья в апельсинах, разбираться как акула в алгебре, лит. nutuokia kaip kiaule apie debes{ /понимает как свинья в облаках/, ismano kaip kiaule pipirq /понимает как свинья в перцах/. Семантика предмета сравнения в логикопонятийном плане противоречит семантике глагола-основания сравнения, вследствие чего такие ФЕ имеют шутливо-ироническую окраску и используются в речи как средство создания комического эффекта.
Привлечение диалектного материала позволило выявить региональную образную специфику этой модели. Так, в Псковском областном словаре зафиксировано УС разбираться в чем как баран на библии, в донских говорах Волгоградской области разбираться в чем как сом по библии, разбираться в чем как сазан по библии (Ивашко, 1981, 3?*). Логика мотивировки таких оборотов ясна: чем неожиданнее, абсурднее образ сравнения, тем выше экспрессивная нагрузка фразеологизма.
Группа ФЕ со значением ‘знать что-л. очень хорошо’, антонимичная предыдущей, представлена гораздо беднее (рус. - 1 УС, лит. - 2 УС). Здесь можно выделить дополнительный оттенок ‘знать что-л. до мельчайших подробностей’.
В русском и литовском языках имеются обороты, совпадающие по структуре, образной мотивировке и значению: рус. знать что, кого как свои пять пальцев, лит. zinoti kaip savo penkis pifstus. В литовском языке зафиксирован также одноструктурный оборот с наименованием элемента одежды: zinoti kaip savo kisenq /знать как свой карман/. На параллели этого сравнения в украин-