Лексические разночтения в списках паремий Борису и Глебу

• Автор: Мусорин, Алексей Юрьевич
• Шифр специальности: 10.02.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2006
• Место защиты: Новосибирск
• Количество страниц: 156 с.

Глава 1. Церковнославянский язык и церковнославянизмы
Глава 2. Лексика базового списка паремий Борису и Глебу
Глава 3. Церковнославянизмы и слова, общие для древнерусского и церковнославянского языков в списках паремий Борису и Глебу
Глава 4. Разночтения, не связанные с оппозицией древнерусский/церковнославянский
Глава 5. Частеречная и тематическая принадлежность варьирующейся лексики
Заключение
Списки паремий Борису и Глебу Список литературы

Источники материала и объект исследования. Паремийные чтения первым русским святым — князьям Борису и Глебу, относятся к числу древнейших произведений оригинальной русской литературы, входят в обширный круг произведений так называемого Борисоглебского цикла.
О широком распространении интересующего нас литургического памятника в древней и средневековой Руси свидетельствует хотя бы количество дошедших до нас списков этих паремийных чтений — свыше шестидесяти. Согласно классификации, выполненной ещё в 1960-ые годы новосибирской исследовательницей Л. С. Соболевой, все имеющиеся у нас списки паремий Борису и Глебу без остатка распределяются между четырьмя редакциями [79, с. 11; 80, с. 107]. Древнейший из них, по мнению Л. С. Соболевой, является так называемая Особая редакция, созданная между 1036-1054 гг. на основании обработки вышегородских записей произошедших событий [81, с. 121]. Она, к сожалению, представлена только одним дошедшим до нас списком достаточно позднего происхождения -XVI век.
Далее на базе Особой редакции под воздействием ветхозаветных паремий формируется текст Краткой редакции [81, с. 122], дошедшей до нас в двенадцати списках. Распространение текста Краткой редакции библейскими цитатами приводит к появлению наиболее широко представленной в списках Пространной редакции, а на основе Пространной редакции создается Дополнительная. Все четыре редакции оформились до 1115 года [81, с. 122].
Настоящая работа выполнена на материале имевшихся в нашем распоряжении списков Краткой редакции паремийных чтений Борису и Глебу. К сожалению, из двенадцати сохранившихся к настоящему времени списков Краткой редакции в нашей работе используются только десять: к двум оставшимся спискам нам доступ получить не удалось по независящим от нас обстоятельствам. Кроме того, в работе эпизодически привлекаются данные единственного сохранившегося списка Особой редакции и четырех, достаточно произвольно выбранных, списков Пространной редакции. Данные двух последних редакций привлекаются в тех случаях, когда они, по нашему мнению, необходимы для объяснения тех или иных явлений в каком-либо из списков Краткой редакции. В ряде случаев именно привлечение данных Особой и Пространной редакций позволило дать правильную интерпретацию анализируемого материала, пролить свет на происхождение некоторых разночтений. Списки Дополнительной редакции нами не используются, поскольку не находятся в непосредственном взаимодействии со списками Краткой редакции, и данные этих рукописей не могут быть использованы для интерпретации анализируемых нами разночтений. Сжатое описание использованных нами в настоящем исследовании рукописей приводится в конце работы.
Для удобства изложения материала мы не приводим в основном тексте нашей работы названия и шифры цитируемых рукописей, но кратко кодируем их. Заглавная буква К или П, с которой начинается код, обозначает принадлежность рукописи к Краткой или Пространной редакции, следующая же за буквой цифра указывает место данного списка на шкале относительной хронологии. Так, например, номером 1 обозначается древнейший, а номером 10, соответственно, самый поздний из имеющихся у нас списков. Единственный, использованный нами, список Особой редакции обозначается просто буквой О.
Если текст переписан без разбиения на столбцы, после номера списка указывается номер листа, а если интересующая нас цитата располагается на его оборотной стороне, добавляется сокращение «об.». Если же текст переписан с разбиением на столбцы, мы кодируем столбец одной из

ся полное совпадение значений неполногласного и полногласного вариантов, свойственное, скорее всего, лишь для церковнославянского языка Нового и Новейшего времени.
В случае же с глаголом вороти появление полногласной формы связано, как нам кажется, со стремлением автора данного текста избежать омонимии между неполногласным врлти — «рг^паге» и врлти — «сареге». Это предположение представляется нам весьма правдоподобным ещё и потому, что любой язык в процессе своего исторического развития стремится к точности и как можно большей ясности в передаче информации.
При внимательном рассмотрении нетрудно заметить, что две последние оппозиции, хотя и реализуют в нашем тексте оба своих компонента — церковнославянский и древнерусский, реализуют их по-разному. Если для оппозиции «полногласие/неполногласие» в качестве нормы выступает неполногласный вариант, а полногласие появляется лишь в силу особых, легко прослеживаемых причин, то для оппозиции «наличие/отсутствие ] перед А в начале слова» какая-либо общая норма отсутствует; можно сказать, что нормой является отсутствие } перед А в слове лгньць и наличие ] в слове газва, но нельзя сказать, что нормой является наличие или отсутствие ] во всех словах этого типа.
Можно предположить, что наличие/отсутствие единой нормы реализации той или иной оппозиции в тексте связано с количеством слов, в которых реализуется данная оппозиция. Невооруженным глазом видно, что количество слов с полногласием/неполногласием значительно превосходит количество слов с наличием/отсутствием ] перед А в начале слова. Нам кажется, что именно наличие в языке большого количества слов с полногласием/неполногласием, их частая встречаемость в текстах и привели к выработке единой нормы реализации данной оппозиции.