Морфологические особенности речевого субстандарта : на материале русского арго

• Автор: Тонкова, Елена Георгиевна
• Шифр специальности: 10.02.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2007
• Место защиты: Нижний Новгород
• Количество страниц: 243 с.

Глава 1. Сходство и различие морфологических особенностей арго и русского литературного языка

1.1. Литературный язык и арго как формы существования русского

национального языка

1.2. Взаимодействие арго и литературного языка на лексическом

уровне

1.3. Из истории изучения морфологических особенностей русского

арго

1.4. Части речи в русском литературном языке и арго

1.4.1. Имя существительное

1.4.2. Имя прилагательное

1.4.3. Имя числительное

1.4.4. Местоимение
1.4.5. Глагол и его формы
1.4.6. Наречие
1.4.7. Категория состояния
1.4.8. Междометие
1.5. Выводы по главе
Глава 2. Морфологические особенности русского арго в сравнении с морфологическими особенностями просторечия и молодёжного жаргона
2.1. Просторечие как подсистема русского субстандарта. Взаимодействие арго и просторечия
2.2. Общие и отличительные морфологические черты арго и
просторечия
2.3. Молодёжный жаргон как составляющий компонент русского субстандарта. Взаимодействие арго и молодёжного жаргона
2.4. Общие и отличительные морфологические черты арго и
молодёжного жаргона
2.5. Выводы по главе
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Список принятых сокращений
Список условных сокращений
Приложение
Приложение
Приложение
Приложение
В конце XX - начале XXI вв. заметно изменилось соотношение нормированного и ненормированного в русской речи и, как следствие, вырос интерес лингвистов к некодифицированным, нелитературным подсистемам языка, являющимся компонентами речевого субстандарта.
Оценке современной речевой ситуации посвящено достаточно много работ (см. Валгина, 2001; Воротников, 2004; Грачёв, 2001; Елистратов, 1998; Караулов, 2001; Клушина, 2003; Колтунова, 2003; Костомаров, 1999; Крылова, 2006; Крысин, 2000, 2002; Нещименко, 2001; Никонов, 2004; Химик, 2000; Язикова, 2004 и др.). Учёные озабочены тем, что под влиянием субстандарта происходят изменения в различных областях русского стандарта (литературного языка) - кодифицированном варианте национального языка. Однако при этом в отечественном языкознании до сих пор нет однозначного понимания природы речевого субстандарта (см. Быков, 2001; Глухова, 2003; Гойдова, 2004; Кёстер-Тома, 1992; Коровушкин, 2004; Осипова, 2003, 2003а; Химик, 2000, 2004). Так, например, В.В. Быков понимает субстандарт как член приватной оппозиции стандарт-субстандарт по признаку наличие - отсутствие облигаторной кодификации (Быков, 2001). В.П. Коровушкин считает, что субстандарт - это все языковые формы и их элементы, противостоящие кодифицированной норме литературного стандарта (Коровушкин, 2004).
В.В. Химик в рамках субстандарта выделяет социализованный субстандарт (иначе - функционально-стилистическое просторечие), включающий в себя все сниженные экспрессивные лексикофразеологические единицы, находящиеся за пределами языковой нормы, и частные субстандарты - территориальные и социально-групповые диалекты (Химик, 2004). Но, несмотря на неоднозначное понимание природы субстандарта, все лингвисты сходятся в одном: субстандарт противопоставлен языковому стандарту (литературному языку). Поэтому в нашем исследовании под субстандартом понимаются все языковые

нём тебя, как Иуду, повешу (СТРА, 295) [журавль - ‘виселица’]; Крепкого купца в чифнрбаке заварганили (СТРА, 465) [купец - ‘крепкая заварка чая’]; Одного пса тебе мало будет? (СТРА, 667) [пёс - ‘пятирублёвая ассигнация’]; Васька был ювелир в своём деле, любого француза мог вскрыть за пять секунд (СТРА, 968) [француз - ‘замок французского производства’]. Сорок четыре процента подобных существительных-арготизмов в форме единственного числа приобретают признаки неодушевлённости. Они находят выражение в совпадении формы винительного падежа с формой именительного. См., например: Шайка Конопатого ввалилась внаглянку на вечеринку и такой баран устроила! (СТРА, 57) [баран - ‘грабёж’]; Угловорот бычок у стрижа увёл (СТРА, 119) [бычок - ‘чемодан’]; Малыш мне мент позорный подкинул! (СТРА, 514) [малыш - ‘героин’]; На Севере все пьют неразбавленный медведь (СТРА, 532) [медведь - ‘спирт’]; Твой паук я за пять секунд раскурочу (СТРА, 655) [паук- ‘замок’].
Следует отметить, что у существительных в единственном числе могут наблюдаться колебания в проявлении морфологических признаков одушевлённости - неодушевлённости, ср.: Слушай, сдёрни ты этот болтун, надоел хуже горькой редьки! и Сел за болтуна, на спор его станут со столба, ему и припаяли чуть ли не политику! (СТРА, 90) [болтун - ‘радио; репродуктор’]; Получил твой маляр, читаю и думаю, как быть дальше и Сашка получил от мотаяки маляра и заплакал (СТРА, 515) [маляр - ‘записка’, ‘письмо’].
Семьдесят шесть процентов относящихся к этой группе существительных-арготизмов в форме множественного числа приобретают морфологические признаки неодушевлённых существительных1. Это выражается в совпадении формы винительного падежа с формой именительного падежа, например: Теперь менты благодетели носят (СТРА, 79) [благодетель - ‘дубинка’]; Подыщи мне порядочные копи (СТРА, 427)
1 Формы множественного числа у вещественных и абстрактных существительных-арготизмов, омонимичных одушевлённым существительным литературного языка, нами не выявлены.