Зоометафоры-инвективы в современном русском языке : экспериментальное исследование

• Автор: Маслов, Андрей Сергеевич
• Шифр специальности: 10.02.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2014
• Место защиты: Белгород
• Количество страниц: 252 с. : ил.

ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
Глава 1. КОММУНИКАТИВНО-ДИСКУРСИВНАЯ СПЕЦИФИКА ИНВЕКТИВНЫХ ЗООМЕТАФОР КАК ФАКТОВ ЯЗЫКА И КУЛЬТУРЫ
1.1. Инвективная зоометафора как объект современной лингвистики
1.2. Лингвокультурологические особенности инвективных зоометафор
1.3. Интернет-среда как новая область функционирования зоометафор-инвектив
1.4. Проблема классификации инвективных зоометафор
ВЫВОДЫ ПО ПЕРВОЙ ГЛАВЕ
Глава 2. ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ МЕТОДЫ В ИССЛЕДОВАНИИ
ИНВЕКТИВНЫХ ЗООМЕТАФОР
2.1. Инвективные зоометафоры как объект лингвокриминалистики
2.2. Способы определения степени инвективности зоометафор
2.3. Гендерная дифференциация инвективных зоометафор
(по данным эксперимента)
2.4. Определение индекса инвективности зоометафор
с учётом лексико-семантической принадлежности номинант
2.4.1. Лексико-семантическая группа «Глупая женщина (девушка)»..
2.4.2. Лексико-семантическая группа «Толстый мужчина»
2.5. Сопоставительный анализ синонимичных инвективных зоометафор
2.6. Суммарное коннотативное значение инвективы как реализация категории оценочности
ВЫВОДЫ ПО ВТОРОЙ ГЛАВЕ
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Список литературы
ПРИЛОЖЕНИЯ
Приложение А. Форма анкеты лингвистического эксперимента (1).

Приложение Б. Форма анкеты лингвистического эксперимента (2)
Приложение В. Сравнительная таблица инвективных зоометафор
в русском и английском языках
Приложение Г. Значения индексов инвективности частотных зоометафор с учётом гендерных, возрастных, социальных, географических и культурологических особенностей носителей языка
(на материале лингвистического эксперимента)
Приложение Д. Суммарные коннотативные значения (КЗ)
инвективных зоометафор, входящих в различные ЛСГ
Введение
Лингвистика как отрасль научного знания постоянно развивается, и наряду с собственно лингвистическими объектами исследования (слово как единица языка и речи, проблема возникновения языка, особенности морфологического строения слова и пр.) появляются новые, которые занимают промежуточное положение, одновременно выступая объектом исследования нескольких научных дисциплин. Так, в частности, обстоит дело с инвективами. В исследовательской литературе встречаем узкое и широкое понимание этого термина. При узком рассмотрении инвектива выступает только как вид оскорбления, при широком - это не только оскорбление, но и акты вербальной агрессии (например, угрозы), употребление обсценной лексики, сплетни, клевета, заведомо лживые сведения и проч.
Особый объект в этом аспекте представляет собой зоометафора. Зоометафоры прочно вошли в языковую культуру этносов как часть сверхобщности, в которой аккумулированы представления народа о системе ценностей. Они «формируют ценностную картину мира, поскольку дают оценку предметов по этическим и эстетическим нормам данного языкового коллектива» [Киприянова 1999: 3].
Проблемам функционирования зоонимной и зоометафорической лексики большое внимание начало уделяться с 60-70-ых гг. XX века. Зоометафора как единица лексического фонда языка совмещает в себе три основных «грани»: антропоцентричность (представления о человеке, его внутренних (интеллектуальных, морально-нравственных) и внешних (внешность, социальная активность, общественные отношения) особенностях), субъективно-оценочную коннотацию (с учётом связанной с ней продуктивностью словообразовательных моделей (собака - собачиться - по-собачьи, кабан - кабанеть - раскабанеть -раскабаневший и др.) и инвективный потенциал. Последний, в свою очередь, позволяет средствами «печатной» лексики выразить отношение говорящего к

варях переносных значений как у домашних, так и у диких животных, ставших персонажами русских сказок, пословиц и поговорок до середины XIX века» [Фролова 2005: 147].
Образование переносного значения у зоонима требует выделения некоторой доминанты в облике или поведении животного. Иногда, чтобы человек мог выявить важнейшую черту животного, дистанция между субъектом и объектом наблюдения должна быть увеличена (в случае с домашними животными), а иногда расстояние между человеком и животным должно сократиться (в случае с дикими зверями). Видимо, поэтому словари достаточно поздно отмечают переносные антропоцентрические значения у существительных, называющих домашних и диких животных, обитающих в средней полосе России.
Не менее важным, на наш взгляд, является также рассмотрение актуальных процессов в области зоометафорической лексики на синхронном срезе. Так, одним из продуктивных процессов в области зоометафор-инвектив сегодня является десемантизация, которая в конечном итоге приводит к превращению инвективы в разряд общих ругательств без выделения каких-либо конкретных сем. Об этом говорит и В.И. Жельвис: «Иные зоовокативы настолько эмоционально насыщенны, что можно говорить уже о некотором перенасыщении, когда слово являет собой как бы неконкретный «эмоциональный всплеск», когда уже неясно, какое качество животного имеется в виду» [Жельвис 2001: 259]. В подобных случаях носители языка нередко добавляют к метафорам уточняющие определения или разворачивают инвективы в целое высказывание: глупая мартышка, вырядилась как мартышка и подоб.
Исследование лексики с позиции парадигмальных отношений позволяет определить, уточнить и конкретизировать значения некоторых зоометафори-ческих оборотов. Например, при исследовании зоометафор-инвектив, мы смогли выявить дифференцирующие семы ряда метафор с общим синонимичным значением. В качестве примера рассмотрим часть концепта «Злой человек», представленную зоометафорическими номинациями. Среди лексем этой