Проблема литературного и металитературного дискурсов в современной теории

• Автор: Третьяков, Владислав Алексеевич
• Шифр специальности: 10.01.08
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2009
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 136 с.

Оглавление
ВВЕДЕНИЕ

I. ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ И/КАК НАУКОВЕДЕНИЕ. НАУКА И/КАК

ЛИТЕРАТУРА
1.1. Литературная теория и/как философия науки: метанаучная рефлексия в литературоведении и современная теория
1.2. Наука как дискурс: риторичность, нарратив ность, фикциональность и автореференциальность письма науки
II. ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ И/КАК ЛИТЕРАТУРА: СБЛИЖЕНИЕ ДВУХ ДИСКУРСОВ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XX ВЕКА

И. 1. «Писатели-критики», «критики-писатели» и «функции письма»

II. 1.1. Писатели-критики и академический мир

II. 1.2. Критики-писатели и литература

11.2. Литература как «литературоведение»: металитературность (постмодернистского романа
11.3. «От теории литературы к теории как литературе»
11.3.1. Теория и литературность нелитературных дискурсов
П.3.2. Литературная саморефлексия критики/теории
11.3.3. Теория и авангард
III. ПРОБЛЕМА «ЛИТЕРАТУРЫ И МЕТАЯЗЫКА» В РАБОТАХ РОЛАНА БАРТА
III. 1. Барт о взаимоотношениях между литературой и критикой/теорией
III. 2. Барт как «критик-писатель»
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
БИБЛИОГРАФИЯ

Введение
Актуальность и степень разработанности темы исследования. На протяжении большей части XX в. отечественное литературоведение развивалось в относительной изоляции от западного. Если идеи зарубежной лингвистики и, в меньшей степени, семиотики время от времени заимствовались советской наукой, то с достижениями зарубежной литературной теории подлинное знакомство произошло в России лишь в 1990-е-2000-е годы; однако и до сих пор сохраняется потребность в русских переводах классических теоретических работ (таких, например, как влиятельнейшая «Анатомия критики» Н. Фрая [см. Frye 1957]), в аналитических обзорах и критических разборах западных литературоведческих направлений и разрабатывавшихся ими проблем.
Сегодня литературная теория многими мыслится как «завершенный проект», часть интеллектуальной истории XX столетия. В соответствии с этим представлением, литературная теория есть специфическое культурное движение второй половины XX в., имевшее свои начало, расцвет - он пришелся на 1970-е годы - и конец. Кризисное состояние теории характеризуется возросшим интересом к ее истории — не только к судьбе обсуждавшихся в ней проблем, к перипетиям, связанным с конкуренцией теоретико-критических направлений, и т.п., но также к самой природе теоретико-критического дискурса, его основаниям и взаимоотношениям с «контекстом», т.е. с другими формами культурной деятельности, другими типами дискурса. Эти основания и отношения, впрочем, как раз и были объектами самой теории, если понимать последнюю как метакритику, а определяющим ее качеством считать рефлексивность. Одним из таких предметов внимания теории были отношения теоретикокритического метаязыка с его собственным объектом - литературой.
Отечественное литературоведение мало знакомо с этим сюжетом в истории западной науки о литературе. В 1970-е годы советские литературоведы оживленно (как никогда ни до, ни после этого) обсуждали вопросы теории ли-

тературной критики, и среди них, едва ли не в первую очередь, - соотношение критики с литературой и литературоведением (работы Б. И. Бурсова,
В.Н. Захарова, В В. Кожинова, Г.Н. Поспелова и др.)1. Однако при этом они почти не обращали внимания на параллельно развивавшуюся среди западных коллег дискуссию на схожую тему. Редкий пример внимательного анализа отношений «буржуазного» литературоведения и литературы в это время - статья М.Н. Эпштейна «Критика в конфликте с творчеством», в которой описывается привилегированное положение современной западной критики по сравнению с литературой, превращение ее в «самостоятельную культурную инстанцию, обслуживающую свои потребности с помощью литературы и отчасти за ее счет» [Эпштейн 1975: 136] Начав с социологического взгляда на проблему и продолжая рассмотрением ее методологического аспекта, М.Н. Эпштейн, однако, слишком коротко останавливается на теоретическом тезисе о «литературности» критики, уже получившем к тому времени утверждение, и не касается его контекста, внешнего по отношению к собственно литературоведению.
В последние же два десятилетия, когда у нас появились работы, достаточно подробно описывающие разные тенденции в современной западной теоретической мысли (большое в этом смысле значение имели в свое время труды И. П. Ильина2), вопросу о соотношении в этой теории предмета и метода, лите-
1 Активность, с которой советская наука дискутировала вопросы литературной критики в 1970-е годы, была напрямую связана с постановлением ЦК КПСС «О литературно-художественной критике» (1972), рекомендовавшим углубленное изучение методологии и теории литературной критики. Из целого ряда появившихся тогда коллективных трудов на эту тему назовем лишь некоторые: [Методологические проблемы современной литературной критики 1976] (см., в частности, статью А. Михайлова «О теоретической вооруженности критика» (с 97-124)), [Современная литературная критика 1977] (см. раздел II «Критика - литература - литературоведение», включающий статьи В. Кожинова «Критика как компонент литературы» (с. 159-170) и Ю. Борева «О роли критики в литературном процессе» (с. 194-214)); [Актуальные проблемы методологии литературной критики 1980] (см., среди прочих, статью М.Н. Эпштейна «Литературное произведение и его критическое истолкование» (с. 302-320)); [Проблемы теории литературной критики 1980] (см. статьи Г.Н. Поспелова «Литературоведение и литературная критика» (с. 20-35), В.Н. Захарова «Литературная критика и поэтика (постановка проблемы)» (с. 151-158) и др.). Помимо сборников, выходили и книги отдельных авторов: [Бурсов 1976], [Лукьянов 1980] и др.
2 См. прежде всего: [Ильин 1996].

скими представлениями о науке, объективность и привилегированный эпистемологический статус точных и естественных наук36.
Отдельный сюжет в дискуссии об отношениях между наукой и литературой - проблема «литературности» науки, остановиться на которой мы сочли необходимым в этом разделе, прежде чем перейти непосредственно к обсуждению «литературности» литературоведческого дискурса. Взятые сами по себе, ни риторичность, ни нарративность не означают «литературности» науки (или любого другого дискурса), однако именно в этом смысле они были поняты в

теории второй половины XX в. , - не говоря уже об автореференциальности языка (идея которой, как будет дополнительно показано ниже, получила в конце концов едва ли не чрезмерно большое значение в литературной теории). Все это подтверждает высказанное во Введении предположение о необходимости различать сближение дискурсов как их действительное движение навстречу друг к другу и как сближение их в теории, - предположение, из которого мы исходим, уделяя основное внимание в нашем изложении не столько самим литературным и металитературным текстам, сколько тому, что и как говорила о них теория. В самом деле: выше шла речь о «литературности» науки как функции чтения научных текстов т.н. новой философией науки, идеи которой воспринимала (в меру своей заинтересованности) и развивала теория. Академическое письмо могло при этом оставаться не менее и не более «литературным», чем прежде. Действительная «литературизация» научного дискурса, впрочем, в известной степени имела место - и было вызвано это движение, не в последнюю очередь, рассмотренной нами рефлексией-над научным дискурсом. Примером тому может служить книга Роберта Нэша «Освобождение научного письма» [Мазії 2004]. В результате тридцати пятилетнего опыта чтения студенческих курсовых и дипломных работ, диссертаций и публикаций Р. Нэш выдвинул альтернативу традиционному академическому письму - «научный лич-
36 См.: [СагІлтіц1іІ-Вакег 2005] (особенно главы «Дебаты двух культур» и «Научные войны и имперские амбиции»).
37 В дополнение к уже приведенным примерам ср. также: [Веет 1983; Сгатіа¥Бка 2004].