Франсуа Мориак и Жан Расин : проблема рецепции

• Автор: Радкевич, Анна Валерьевна
• Шифр специальности: 10.01.03
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2008
• Место защиты: Нижний Новгород
• Количество страниц: 181 с.

Оглавление
Введение
Глава 1. Религиозно-философские особенности художественной системы
Ж. Расина
1.1 Биографическая связь Расина с Пор-Руайялем. Духовная
школа
1.2 Ранняя лирика Расина
1.3 Структура образа в трагедиях Расина
1.4 Концепция истории Ж. Расина и его «Cantiques spirituels»
Глава 2. Традиции Ж. Расина в творчестве Ф. Мориака
2.1 Биографические и литературные составляющие рецепции Ф. Мориаком
Ж. Расина
2.2 Становление религиозных воззрений Ф. Мориака
Глава 3. Диалог Ф. Мориака и Ж. Расина
3.1 Лирика Ф. Мориака
3.2 Романное творчество Ф. Мориака - цикл о «Терезе Дескейру»
3.3 Влияние Расина на творчество Мориака - драматурга
Заключение
Библиографический список

Введение
Жан Расин (Racine 1639 - 1699), один из главных авторов французского классицизма XVII века, вошел в историю мировой литературы как создатель особого жанра трагедии. В центре религиозно-философских проблем, поставленных Ж.Расином, находится не только конфликт долга и страсти, но и греха и благодати, преступления и христианского самопожертвования. Основным предметом внимания Расина становится характер «внутреннего человека» и его точное вербальное выражение, что позволяет говорить о драматурге как о виртуозном художнике слова.
Наиболее ощутимо влияние Ж. Расина именно во Франции. К психологическим образам, созданным Расином-драматургом, обращались Ж. Ж. Руссо, М. де Сталь, Ф. Р. де Шатобриан, А. де Мюссе, Г. Флобер, М. Пруст.
Этот ряд можно далеко продолжить, выделив как особый случай наследие католического писателя-моралиста, нобелевского лауреата Ф. Мориака (F. Mauriac 1885 - 1970). Жану Расину Ф. Мориак посвятил специальную книгу «Жизнь Жана Расина» («La vie de Jean Racine», 1928). К его творчеству, и особенно к трагедии «Федра», он обращается постоянно на протяжении десятилетий. Это обращение можно определить как рецепцию. Определение рецепции как диалога применительно к системе «литература», использованное и в данной работе, было заложено трудами отечественных исследователей, принадлежащих к сравнительно- исторической школе, а также представителями компаративного подхода. Схожее понятие литературного «взаимодействия» нашло свое отражение и в исследованиях отечественных компаративистов. Рецепция является одной из ключевых категорий компаративистики, основные положения которой содержатся в трудах В. фон Гумбольдта, французских компаративистов, в эстетике И. В. Гете и Г. Гегеля. В русской литературной традиции проблеме рецепции были посвящены теоретические труды А. А. Погебни, А. Н. Веселовского и

его последователя В. М. Жирмунского, а также М. П. Алексеева, И. Г. Неупокоевой, Д. Дюришина, М. М. Бахтина, А. Ф. Лосева.
Изначальное в советской традиции определение рецепции как «литературного влияния», «воздействия», «творческого ученичества» было поставлено под сомнение В. М. Жирмунским, следующим за мыслью А. Н. Веселовского о «встречных течениях - «роли и границе предания в процессе личного творчества»1. Термин влияния-ученичества в трактовке В. М. Жирмунского приобретает иное значение, основанное на равноценности механизмов «воздействия» и «восприятия», их взаимовлиянии и неотделимости. Схема «воздействующий воспринимающий» превращается в единство «воздействия - восприятия», возможное благодаря наличию прямых и обратных связей, обеспечивающих обогащение и изменение «воспринимающего» и открытие и новую трактовку «отправителя»2.
Выявление сущности рецепции как механизма прямых и обратных связей соответствует определению диалога как «воздействия - восприятия» как минимум двух «голосов» (М. М. Бахтин), их «согласия» независимо от временной-пространственной дистанции3. Для этого требуются необходимые условия, возможные благодаря наличию «встречных течений» как необходимой почвы для восприятия, обусловливающей «влияние чужого элемента его согласием с уровнем той среды, с которой он взаимодействует». Автор «воспринимает» из чужого элемента лишь то, что ему созвучно, к чему он подготовлен условиями «своей» среды. Сущность восприятия заключается не в механическом воспроизведении, а творческом приспособлении к «индивидуальному своеобразию заимствующего поэта или к художественным потребностям его века».
Воспринятый элемент чужого внедряется автором посредством сочетания конструктивных принципов «пересоздания» и «воссоздания».
1 Веселовский А.Н. Историческая поэтика. -М., 1962,- С 307.
2 Жирмунский В.М. Байрон и Пушкин. - Л.: Наука, 1968. - С.15.
3 Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества - М.: Искусство, 1979. —С. 323.

«души» / «l’âme» и сердца «coeur» как сущностей, находящихся на пути человека к Богу, становятся ключевыми в поэтике Мориака, призывающего своего читателя к прощению и милосердию1, что стало причиной серьезных расхождений религиозных воззрений Мориака и духовных традиций Пор-Руайяля (что не отменяло его несомненной симпатии к Расину). Идея предопределения и «справедливого наказания малейших ошибок» / «les moindres fautes sont justement punies»2 с течением времени подвергается все большей критике Мориак-моралиста, воспевающего в своих произведениях не могущество Бога карающего, но милосердие Бога любящего3. При этом необходимо отметить, что оппозиция греха - благодати, ключевая для религиозной доктрины Пор-Руайяля, нашла свое отражение и преломление в мире Ф. Мориака. Грех (влечение плоти, страсть) уравновешивается благодатью (то, что Мориак называет добром, единением с богом). Страсть, обладая не меньшей разрушительной силой, становится необходимым путем человека к Богу и истинной любви4.
Восприятие Ф. Мориаком творчества Расина в контексте эпохи, сопряжение в своем творчестве образов драматурга и философских идей Блеза Паскаля определила идейно-художественную направленность поэтики Мориака. Более того, интерес к проблемам, поднятым XVII столетием, позволяет ему воссоздать в своих романах трагическое видение человека и истории / « vision tragique de l’homme et de l’histoire», поиска Бога и Любви.
Диалог Мориака с Расином-драматургом не ограничивается религиозно- философскими поисками и находит свое выражение в типе сюжета и конфликта, используемого Мориаком, особых психологических
1 Достаточно вспомнить эпиграф к Терезе Дескейру «Seigneur, ayez pitié, ayez pitié des toux et des folles» / «Господи, смилуйся, смилуйся над безумцами».
2 Racine J. Préface à Phèdre // Racine. Oeuvres complètes. - P., 1999. - P. 238.
3 Мориак не останавливается перед критикой янсенизма, даже анализируя свой излюбленный образ Федры Расина. Для Мориака Федра становится с одной стороны персонажем, как никакой иной близким Goiy в своем стыде и раскаянии. С другой, она «отравлена янсенистским ядом» / «poison jans éniste», лишена прощения и божественного милосердия // Mauriac F. Nouveaux mémoires intérieurs - P, 1995 -P. 498.
4 Такое «доверие» Мориака к человеческой природе объясняется также и общностью его философских воззрений с философией Платона, согласно которым человеческая душа естественным образом ориентируется в сторону добра и красоты, и выбирает зло лишь по недомыслию. Душа грешит лишь потому, что не осознает своего истинного призвания. См. Séailles A. Mauriac. : Bordas. - P. 1979. - P. 142.