Становление и эволюция жанра рыцарского романа в средневековой литературе Германии

• Автор: Рыкунова, Анна Борисовна
• Шифр специальности: 10.01.03
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2004
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 294 с.

Глава I. «Ивейн» Гартманна фон Ауэ: рецепция жанра рыцарского романа в Германии

1.1 Сюжет и композиция романа «Ивейн» Гартманна фон Ауэ

1.2 Система персонажей в романе «Ивейн» Гартманна фон Ауэ

1.3 Язык и стиль романа «Ивейн» Гартманна фон Ауэ

1.4 Заключение к первой главе

Глава 2. «Тристан» Готфрида Страсбургского: развитие жанра рыцарского романа в Г ермании

2.1. Сюжет и композиция романа «Тристан» Готфрида Страсбургского

2.2. Система персонажей романа «Тристан» Г отфрида Страсбургского!

2.3. Язык и стиль романа «Тристан» Готфрида Страсбургского

2.4 Заключение ко второй главе

Глава 3. «Парцифаль» Вольфрама фон Эшенбаха: дальнейшие пути развития жанра
3.1. Сюжет и композиция романа «Парцифаль» Вольфрама фон
Эшенбаха
3.2. Система персонажей в романе «Парцифаль» Вольфрама фон
Эшенбаха
3.3. Язык и стиль романа «Парцифаль» Вольфрама фон Эшенбаха
3.4 Заключение к третьей главе
Заключение
Список источников и литературы
Список принятых в диссертации сокращений
Приложение

Предмет нашего исследования - немецкий рыцарский роман, складывающийся в Германии под влиянием французской традиции в конце XII — первой трети XIII века. Работа посвящена всестороннему анализу тех изменений, которые претерпевает композиция, система образов, микропоэтика французского рыцарского романа в процессе переложения на немецкий язык. На основании функционального и сопоставительного анализа поэтических текстов Гартманна фон Ауэ («Ивейн»), Годфрида Страсбургского («Тристан»), Вольфрама фон Эшенбаха («Парцифаль») с их французскими источниками («Ивейн» Кретьена де Труа, «Тристан» Тома и «Сказ о Граале» Кретьена де Труа), мы пытаемся определить специфику формирующегося жанра германского рыцарского романа. С одной стороны, мы рассматриваем «конституционные признаки» (С. С. Аверинцев) жанра — то есть те составляющие, которые перешли из «образцового» текста в текст-переложение, с другой — их модификацию и особенности воплощения на немецкой почве. Наша задача состоит не только в определении жанровых констант, но и в исследовании внутренней динамики жанра.
Научная новизна работы связана с тем, что здесь впервые германские и французские поэтические памятники второй трети XII — начала XIII веков подвергаются систематическому анализу (и в плане содержания, и в плане выражения) с точки зрения присутствия характерных черт исследуемого жанра. В данной диссертации предпринята попытка интегрировать достижения различных отраслей и методов филологии: историко-генетической поэтики, сравнительно-исторического
языкознания, исторической типологии, лингвостилистики и лингвопоэтики.
Главная проблема, предваряющая наше исследование, связана,

прежде всего, с определением жанра рыцарского романа в средневековую эпоху и с осмыслением его в теории литературы XX века.
Согласно концепции М.М. Бахтина,1 «романное» начало содержит в своей основе принцип «многоязычия». В отличие от эпопеи как «прямого» жанра эпоса, где «монологическое начало»2 достигает своего апогея, сущность романа как такового состоит в его диалогичности, борьбе с каноническим одноязычием. В Средневековье принцип разноречия разрабатывается в смеховой культуре карнавала, в пародийно-травестирующих литературных формах. М.М. Бахтин указывает на подчиненность рыцарского романа монологическим тенденциям и утверждает симптоматичное родство рыцарского романа с героическим эпосом. Таким образом, М.М. Бахтин отрицает наличие собственно романного начала в жанре рыцарского романа.
Вопрос о правомерности бахтинского тезиса диалогичности как конституитивного признака романа ставится в статье Т.К. Косикова, посвященной теории романа3. По мнению Г.К. Косикова, «...модель М.М. Бахтина, построенная на противопоставлении чистого «монолога» чистому же «диалогу», описывает вовсе не роман как жанр и даже не универсальные признаки всей литературы Нового времени, но лишь логические пределы, к которым способен устремляться социальный дискурс в самые различные эпохи — от древности до современности».4 Пытаясь определить природу романа, Г.К. Косиков рассматривает концепцию историко-типологического противостояния эпоса и романа5 (вслед за Гегелем, представленной в современной науке Е.М.
1 Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. - С. 425-455.
2 Всякая монологическая точка зрения использует некий идеологически наполненный социальный язык, представляющий собой инструментарий для однозначного, единственно возможного осмысления мира.
3 Косиков Г.К. К теории романа (роман средневековый и роман Нового времени).
4 Косиков. - С. 52.
5 Мелетинский Е.М., Г.Н. Поспелов, А.Д. Михайлов, ПЛ. Гринцер.

В романе Гартманна пробуждение Ивейна становится кульминацией всего романа. Стремительное развитие действия, которое мы наблюдаем в романе Кретьена, заменяется значимой «остановкой» — монологом Ивейна. В монологе Ивейна Гартманн ведет искусную игру понятиями «сон» и «явь»: сперва герой осознает свой ужасный облик как реальность, рыцарство как сон. Ивейну кажется сном его реальное рыцарское существование. Вспоминая этот сон, герой перечисляет главные этапы своей прежней жизни: обретение владений и жены, возвращение ко двору короля Артура, забвение данного обязательства и потерю благосклонности возлюбленной. Первая часть монолога Ивейна завершается сентенцией: «swer sich an troume keret, / der ist wol guneret» (Iw., 3547-3548), [кто вновь обращается ко сну, тому он приносит бесчестие]. Вторая часть монолога96 представляет собой развернутое обращение ко Сну, который может превратить безродного человека в славного рыцаря. Но при пробуждении Сон возвращает человеку его прежний облик, тот вновь становится дураком, как Ивейн: «so hästü in gemachet / zeinem tören als ich» (Iw., 3554-3555) [так ты его сделал таким дураком, как я]. Положение Ивейна кажется безнадежным из-за невозможности преодоления дистанции между реальным обликом и образом из сновидения. Но именно с этого момента Гартманн вводит в монолог Ивейна гипотетическую структуру, где по отношению к герою трижды повторяется определение «рыцарский». На этом заканчивается вторая часть монолога Ивейна. В заключительной части размышлений героя завершается окончательный переход в рыцарскую реальность, т.е. сон становится явью. Гартманн привлекает в третьей части монолога антитезу «herze» — «libe»97 (сердце — тело),
96 Эта часть монолога выделена в тексте благодаря начальному инициалу слова «Troum» (сон), конец маркирован авторской ремаркой, прерывающей монолог Ивейна.
97 «min herze ist minem libe unglich: / min lip ist arm, daz herze rieh» (Iw., 3575-3576) [мое сердце не схоже с моим обликом: мой облик беден, сердце богато].