Миф в художественной системе У. Блейка

• Автор: Токарева, Галина Альбертовна
• Шифр специальности: 10.01.03
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2005
• Место защиты: Воронеж
• Количество страниц: 460 с. : 6 ил.

Оглавление
Введение
Глава 1. Феномен мифа и мифопоэтический аспект художественного произведения
1.1 .Миф как объект междисциплинарного научного исследования
1.2. Мифомышление и гносеологические возможности мифа
1.3.Литература и миф: проблема мифопоэтического
Глава 2. Миф и романтизм. Мифопоэтические основы творчества У. Блейка-романтика
2.1 .Религиозное сознание романтизма и миф
2.2.Символ у романтиков и особенности блейковской символизации
2.3. Экспрессия мифологического образа и ее отражение в романтической поэтике
2.4. Моделеобразующее зрение Блейка и феномен его «системы»
Глава 3. Визионерство Блейка и мифосознание
3.1. Романтический конфликт "разум-воображение" в свете блейковского мифологизма
3.2. Блейк-пророк и визионер
3.3. Видение и пророчество: от феномена к жанру
Глава 4. Мономиф У. Блейка и его архетипические опоры
4.1. Философия истории Блейка и мономиф инициации
4.2. Эрос и Танатос: экзистенциальный переход
4.3. Невинность и Опыт: преодоление лабиринтов Ульро
4.4. Духовный апокалипсис: рождение поэта-пророка
Глава 5. Евангельский миф в художественной интерпретации Блейка
5.1.Языческая трансформация библейского принципа трехипостасности Бога в художественной философии Блейка
5.2.Кеносис Христа и романтическая десакрализация библейского мифа
5.3.Специфика интерпретации образа Сатаны в поэзии Блейка. Творящее зло
Заключение
Примечания
Список использованной литературы
Приложение
Приложение
Введение
Поэзия У. Блейка, признанного классика английской литературы эпохи романтизма по ряду причин оказалась на периферии профессионального внимания отечественной англистики. Советское литературоведение не проявляло интереса к зарубежному писателю выраженной религиозной направленности с уклоном в философский мистицизм. Первые переводческие попытки К. Бальмонта и С. Маршака, предпринятые еще в досоветскую эпоху, были к тому времени уже забыты. Лишь в конце 1950-х годов, когда вся мировая культурная общественность праздновала двухсотлетие со дня рождения Блейка, отечественным энтузиастам и знатокам творчества Блейка удалось привлечь внимание к талантливому поэту и художнику. На этой «юбилейной» волне получили широкую известность переводы Блейка, сделанные С. Маршаком, который на протяжении всей своей жизни проявлял интерес к поэзии неординарного автора. Были опубликованы работы A.A. Елистрато-вой, посвященные Блейку (1957); вышло в свет интересное научное исследование искусствоведа Е.А. Некрасовой «Творчество У. Блейка»(1962), была защищена докторская диссертация Т.Н. Васильевой «Поэтическое творчество У. Блейка»(1971).
В 1975 году Е.А. Некрасова писала в своей монографии, посвященной романтическому искусству Англии: «Блейк вдруг вошел в число общепринятых и общепризнанных, как-то само собой разумеющихся мировых имен. То, над чем мы (С.Я. Маршак, я и еще несколько человек) бились десятилетиями, наконец, растолковано и объяснено» [188; с.46]. Но эйфория была преждевременной. Действительно, поэзия Блейка стала включаться в вузовские хрестоматии, появились новые переводы его произведений. Однако последним всплеском интереса к его творчеству можно считать 1982 год, когда вышло в свет билингвистическое издание с блестящей вступительной статьей и содержательными комментариями А. Зверева. Более десяти лет имя Блейка почти не появлялось на страницах печати; лишь в 1993 году были выпущены

новые переводы С. Степанова с комментариями А. Глебовской. Однако серьезных литературоведческих работ не последовало, отечественное блей-коведение по-прежнему оставалось в пределах ранней лирики поэта: несколько кандидатских диссертаций было посвящено циклам «Песни Невинности и Опыта», наиболее значимая из них - работа Майсурадзе М.В. «Идея и образ человека в лирических циклах У. Блейка «Песни Опыта» и «Песни Невинности» [ 162].
Смелые попытки литературоведов 1950-60 годов дать общее представление о творчестве Блейка были лишь первым знакомством с художественной системой поэта, к тому же авторы вынуждены были интерпретировать его поэзию с учетом жестких идеологических требований эпохи. Их усилия не вдохновили новое поколение исследователей, и мало кто решался перешагнуть черту, отделяющую вполне традиционную и романтически окрашенную лирику Блейка от его тяжелой и сложной для восприятия эпики. За Блейком закрепилась слава «непереводимого» поэта. На данный момент остаются непереведенными крупные эпические полотна зрелого Блейка, ряд пророческих книг, созданных в так называемый «ламбетский» период, неизвестны русскому читателю замечательные сатирические произведения Блейка, а также его письма и ряд критических статей. В 2002 году были опубликованы «Маргиналии» Блейка, некоторые другие его прозаические и поэтические произведения в переводе В. Чухно. Следует отметить как положительный опыт обращение переводчика к не переводившейся ранее прозе Блейка, но, если этот перевод автору удался, то поэтические произведения в переводе В. Чухно трудно назвать удачными.
При некотором оживлении интереса к поэзии Блейка в 1990-х годах коренного перелома в отношении к Блейку в отечественной англистике не произошло: авторы учебников и учебных пособий не включают (или включают с оговорками) Блейка в перечень английских поэтов-романтиков. И это в то время, когда для англоязычного читателя Блейк давно уже «культовая

способов видения и описания мира» [161, с. 59] максимально расширяет границы понятия «мифологическое». В этом смысле приверженность писателя к идеалистическим взглядам автоматически делает его творчество мифогенным, а романтические взгляды усиливают мифологизм его творчества. Более широкий взгляд на литературный процесс приводит к необходимости учитывать и иные формы ассимиляции литературы и мифа, в частности, в литературе, воплощающей реалистический тип сознания. Речь идет об имплицитном мифологизме, бессознательной апелляции к архетипам. Литература романтического плана передает «дух мифа», то есть ставит перед собой задачу сознательного сохранения и воплощения принципа мышления «смысло-образами», «видеопонятиями». Абсолютно естественно стремление исследователей опереться терминологически на эти две формы конвенции мифа и литературы. Е.Н. Корнилова в своей работе «Мифологическое сознание и мифопоэтика западноевропейского романтизма» так определяет свою позицию: «... мы предпочитаем использовать термины «мифологическое сознание» (как особая форма художественного и философского сознания) и «мифопоэтика» (как способ изображения мира)»[133, с.4]. К сожалению, смысловое наполнение обоих терминов остается недостаточно проясненным, и в ряде случаев возникают контекстуальные разночтения. Активно используемый в современном литературоведении термин «мифопоэтика» не безгрешен. В частности, если понимать «мифопоэтику» как «способ изображения мира» [133, с.4], то возникает вопрос: а разве способ изображения мира не определен содержательно типом «художественного и философского созна-ния»[124, с.4]? Всякая форма содержательна, и если мы хотим представить способ изображения мира, то правомерно ли в термине отразить лишь фор-мальную(1)* сторону явления? Возможно, автор имел в виду не способ изображения мира, а характер приемов, используемых при его изображении?
’ Нумерация в круглых скобках указывает на соответствующий пункт примечаний.