Хорхе Гильен, поэтика времени и пространства

• Автор: Пигарёва, Татьяна Ивановна
• Шифр специальности: 10.01.03
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2002
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 218 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение

Глава первая: Творческий путь Хорхе Гильена в контексте

поколения 27-го года

Глава вторая: Поэтика пространства

Предмет в пространстве

Архитектоника мироздания

Пространство бытия

Глава третья: Поэтика времени

Мгновения во времени

Временная архитектоника
Бытие и время
Заключение
Приложение
Библиография

ВВЕДЕНИЕ
XX век, “век смутный, хаотичный, разноликий”1, начавшийся с рискованных экспериментов во всех областях искусства, наконец-то подошел к концу. Естественно, века в искусстве не сводятся к календарным датам, но сам факт хронологического конца заставляет подводить итоги.
Одной из ключевых метафор XX века стали первые кадры фильма Луиса Бюнюэля и Сальвадора Дали “Андалузский пес”: бритва'рассекает человеческий глаз, тонкое облако прорезает луну. Авангардные школы, восставшие против традиционной системы ценностей во всех областях искусства и бытия, единодушно провозгласили отказ от лицезрения реальности во имя ее "проекции" и трансформации. Глумление над псевдоромантической сентиментальностью (песнями при луне), требования разрыва с прошлым, в каждом конкретном случае понимаемым по-своему, стали общим местом манифестов. Но у того же Бюнюэля в последней сцене “Смутного объекта желания” появляется не менее символичный образ: кружевница в витрине модного магазина штопает окровавленные кружева. Эта новая ипостась вермееровской кружевницы (крупным планом показанной в “Андалузском псе”) отсылает из финала последнего фильма к началу первого. Из двух метафор Бюнюэля рождается важнейший итог философских и эстетических исканий XX века: разрушение ("рассекание”) не может быть продуктивным импульсом искусства. Даже если потребность в обновлении художественного языка пробуждает насущную
1 “Siglo borroso, cadtico, diverso”. Guillen J. Estfmulo superrealista // Guillen J. Obra cn prosa. Barcelona, 1999, p. 514.

необходимость разрыва, ломки запретных границ, нарушения правил, что с большим или меньшим успехом осуществляют всевозможные "измы”, задачей искусства остается воссоздание утраченной гармонии бытия. Искусство, раздробив в бунтарском порыве картину мира, тут же принимается "штопать”.
"Вера в жизнь... (я имею в виду жизнь реальную) способна дойти до того, что в конце концов мы эту веру утрачиваем”, - заявляет Андре Бретон в “Манифесте сюрреализма”2, определив одной фразой суть конфликта с веком Х1Х-ым. Но он же, упиваясь эйфорией свободы от всего утраченного и отринутого, совершенно искренне признается: "В любви человеческой покоится вся сила обновления мира"3. Сюрреалисты провозглашали лозунги автоматического письма, сочетания несочетаемого, игрового подхода к творчеству, но глубинная задача и этого течения, провозвестника кардинального разрыва, сводится к той же "штопке": "они хотели протянуть нити от самых глубин "я" к космосу и обратно, связать все и вся в один узел, найти "ключ", которым можно было бы отпереть Вселенную, все ее помещения”4.
Подобные противоречия между художественной практикой и радикальной программой авангардных и модернистских школ являлись в искусстве XX века не исключением, а правилом. Ограничимся еще одним примером: ни одна из попыток анализа экспрессионизма не обходится без определений - хаос, абсурд, дисгармония... Однако теоретик дадаизма Р.Хюльзенбек объясняет причину отмежевания своей группы от экспрессионизма как раз обратным: "Экспрессионизм был гармоничен. Дадаизм поспешил отделаться от его
2 Бретон А. Манифест сюрреализма // Называть вещи своими именами. М., 1986, с. 40.
3 Цит. по: Андреев Л.Г. Сюрреализм. М. 1976, с. 95.
4 Ibid., с. 56.

Хорхе Гильен родился 18 января 1893 года в Вальядолиде, на улице Кальдерос88. Его семья89 - древний кастильский род - происходила из селенья Монтеалегре (Веселая Гора), и в хрониках XIV века уже значились Гильены, идальго из Монтеалегре. Улица Кальдерос располагалась недалеко от вокзала и одним из первых воспоминаний Гильена были поезда. “Благодаря этим бегущим вагонам я детства чувствовал себя европейцем,” - признается поэт90, иронично переосмысляя одну из главных задач поколения. “Универсализация испанской души” (цель, сформулированная еще в 1892-ом году Рубеном Дарио) казалось бы, определяла всю его дальнейшую биографию. С 1909 по 1911 год Гильен учится в Швейцарии, затем продолжает занятия филологией в Мадриде, где живет в Студенческой Резиденции91, затем переезжает в Гранаду, где заканчивает образование и в 1913 году становится дипломированным филологом. Гильен преподает, путешествует по Италии (1910) и Германии (1914), а в 1917-ом году начинает преподавать испанский язык в Сорбонне. “Я приехал в Париж в
88 Сейчас улица Кальдерос переименована в Монтеро Кальво, на доме номер 5 (раньше это был дом 11) нет мемориальной доски, но имя Гильена дано одной из центральных улиц города, а в городском парке установлен памятник: бронзовый поэт пускает кораблики в пруду, будто бы вспоминая о детстве, проведенном в Вальядолиде. В книге "Другие стихи” Гильен увековечил момент своего рождения: “Около четырех я родился / Январским утром / Все безмолвно мне говорило: / “Мир этот для тебя”. / Этот мир я люблю до сих пор” (“Hacia las cuatro nacl / Una maiïana de enero./ Todo sin voz me dccia: / “Mundo tienes para tf 7 Es mundo lo que aun quiero”. Guillén J. Y otros poemas. Valladolid, Centro de Creacion y Estudios “Jorge Guillén”, 1987, p. 487)
89 Отец Гильена, Хулио Гильен Саенс, был крупным предпринимателем, фирме “Дом Гильенов” принадлежало первое в Вальядолиде трамвайное депо, акции торговых предприятий и газет. Поначалу отец пытался приобщить старшего сына к семейному делу, но быстро убедился в его гуманитарной направленности и не препятствовал дальнейшему образованию. Отцу Гильен посвятит книгу “Другие стихи”-. “Моей памяти / Моему отцу / Огню / От которого я - искра” (En mi memoria / A mi padre /
Fuego / Del que soy chispa).
90 “Me sentia europeo desde la infancia, porque vela pasar esos vagones”. Jorge Guillén (Homenaje Premio Cervantes), Barcelona, Antropos, 1987, p. 23. Из своего детства Гильен (который о себе рассуждать не любил и автобиографию писать отказался) вспоминает такую историю. Отец отправил его на одну из семейных фабрик, дабы приобщить к делам, там управляющий объяснял назначение каждого предмета, торжественно называя его: “Это бадья или черпак” ("Arcaduz о cangilôn"). Быть можег, в знаменитых перечислениях Гильена, о которых мы будем говорить во второй главе, есть отзвук детского потрясения звучанием неведомых слов.
91 За годы жизни в Студенческой Резиденции (в 1924 году он вернется туда снова) Гильен знакомится со всеми будущими поэтами поколения 27-ого года, а также с Хуаном Рамоном Хименесом, Мачадо, Асорином, Унамуно, Бенавенте, Асаньей, Валье-Инкланом, слушает лекции Ортеги-и-Гассета.