Сюжет о Дон Жуане в испанской драме XVII - первой половины XX вв.

• Автор: Багдасарова, Анна Александровна
• Шифр специальности: 10.01.03
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2012
• Место защиты: Ростов-на-Дону
• Количество страниц: 212 с.

СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ

Глава 1. Фольклорные и исторические источники сюжета о Дон Жуане

1.1. Фольклорные источники сюжета о Дон Жуане

1.2. Исторические источники сюжета о Дон Жуане

Глава 2. Сюжет о Дон Жуане в испанском театре эпохи барокко

2.1. Драма Тирсо де Молины «Севильский Насмешник и Каменный

гость»
2.2. Трансформация сюжета о Дон Жуане в драме А. де Саморы «Нет долга, который бы не был уплачен, и Каменный гость»

Глава 3. Романтический Дон Жуан и формы его пародирования

3.1. Драма X. Соррильи «Дон Хуан Тенорио» как опыт романтической интерпретации сюжета о Дон Жуане в испанском театре
3.2. Формы пародирования сюжета о Дон Жуане в испанском театре
второй половины XIX - начала XX вв
Глава 4. Сюжет о Дон Жуане в испанском театре первой половины XX века
4.1. Экзистенциальное поражение Дон Жуана в драме М. де Унамуно
«Брат Хуан, или Мир есть театр»
4.2. Современный Дон Жуан: разрушение традиции в пьесе X. Грау «Насмешник, который не насмехается»
4.3. Драма С. де Мадариаги «Донжуания, или Шесть Дон Жуанов и одна Дама» как опыт игрового модернистского осмысления эволюции
сюжета о Дон Жуане в европейской литературе
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
БИБЛИОГРАФИЯ
ВВЕДЕНИЕ
Сюжет о Дон Жуане принадлежит к ряду тех вечных сюжетов, что бытуют в литературе на протяжении многих веков и всё время видоизменяются, переходя из одной культурно-исторической среды в другую. Наряду с Фаустом, Гамлетом и Дон Кихотом Дон Жуан воплощает собой один из древнейших архетипических образов западноевропейской культуры. Сальвадор де Мадариага, испанский писатель, историк и литературный критик XX века, именно этих четырёх героев называл «великими европейцами духа», новыми «богами» современной Европы. «Мы, европейцы, - замечал Мадариага, -создали наших богов, наделив их человеческими чертами, подарив им напряжение собственных сложных, вечно обременённых душ» [Мадариага 2003: 312]. В этой связи вполне закономерным кажется тот факт, что все четыре образа появились практически одновременно на стыке Средних веков и Нового времени, в эпоху величайших перемен, которые вывели Европу на принципиально новый уровень и определили путь развития европейской цивилизации на века вперёд.
Мексиканский исследователь Д. Медина отмечал, что в мировой
литературе насчитывается около 3000 произведений, непосредственно или
аллюзивно развивающих донжуановскую тему [Medina 1991: 43]. Вряд ли в
богатой галерее характеров мировой литературы найдётся образ, способный
конкурировать с легендарным Насмешником по количеству литературных и
музыкальных интерпретаций. Не случайно А.Н. Веселовский, одним из первых
отечественных литературоведов обратившийся к данной теме, называл Дон
Жуана «всесветным любимцем» [Веселовский 1903: 43]. К.Д. Бальмонт
подобную популярность образа Дон Жуана объяснял тем, что из всех чувств и
стремлений, свойственных человеческой природе, самым сильным и
неизменным в человеке на протяжении уже многих веков остаётся «жажда
любви». Именно в связи с этим, по мысли К. Бальмонта, «ни один из типов
мировой поэзии не приобрёл такой славы и не имел стольких творческих

истолкователей, как тип человека, который всю свою жизнь построил на чувстве любви и трагически оттенил это вечное чувство жестокой насмешкой и собственной гибелью» [Бальмонт 2000: 513]. Кочуя из века в век, от одного писателя к другому, донжуановский сюжет трансформировался, вбирал в себя новых героев, новые конфликтные ситуации. Как живой организм, он рос, становился сложнее, но при этом сохранял своё смысловое ядро, по которому читатель всегда мог его узнать. A.B. Парин весьма поэтично описывает этот процесс следующим образом: «Комета по имени Дон Жуан, нерасчленённая, нерасчленимая, не сводимая ни к одной из трактовок и моделей, неизменно мерцающая загадочным блеском во вселенских безднах, прокатывается по небу национальных культур Европы - всякий раз по-своему, всякий раз выбирая новые точки приложения» [Парин 2000: 5]. Такой характер бытования сюжета делает не только возможным, но и предпочтительным изучение его в диахроническом ключе, что и будет предпринято в данном исследовании.
Зародившись в народных легендах и преданиях средневековой Испании, сюжет о Дон Жуане, каким мы теперь его знаем, впервые в европейской литературе появился в пьесе известного испанского драматурга барокко Тирсо де Молины «Севильский Насмешник и Каменный гость» (1630?). Именно данное произведение традиционно рассматривается как представляющее каноническую версию донжуановского сюжета. Положенный Тирсо де Молиной в основу пьесы сюжет строится на сочетании нескольких мотивов, каждый из которых ранее уже был достаточно подробно разработан как в фольклорной, так и в литературной традициях. Европейская литература Средних веков знает немало текстов, так или иначе развивающих сюжет о соблазнении женщин. В испанской средневековой литературе эта тема была не менее популярной, не случайно именно в испанской традиции появился образ сводни Селестины, имя которой уже давно стало нарицательным. Сюжеты об оскорблении покойника и приглашении его на ужин, о встречах с ожившими мертвецами также не собственно испанского происхождения, но относятся к
разряду тех сюжетов, которые А.Н. Веселовский называл «бродячими».

французскими, немецкими и другими аналогами. По словам исследователя, «...среди таких разноплеменных рассказов, как исландское сказание о мертвеце, явившемся на свадебный пир юноши, посмеявшегося раз над его скелетом, или немецкий народный рассказ, заканчивающийся сумасшествием дерзкого насмешника, увидавшего перед собою страшного гостя, или португальская легенда с вариантом о двукратном пире с мертвецом, или французское (пиккардское) предание, осложняющее рассказ о банкете с покойником мрачными картинами плясок мертвецов и дикого их веселья, испанские сказания останавливают на себе внимание сложностью разработки мотива. Испанская народная среда оказалась особенно восприимчивою в этом отношении, и на основании поверий античного, арабского и христианского происхождения создалась целая сеть вариаций» [Веселовский 1903: 64]. Действительно, в настоящее время испанские фольклористы насчитывают более 250 различных версий легенд и романсов об оскорблении черепа и приглашении его на ужин. Фольклор народов Испании (равно как и испанская литература на всех этапах её развития) вообще отличается особым интересом ко всему, что связано со смертью и потусторонним миром.
Фольклорные источники, развивающие тему оскорбления покойника и
приглашения его на ужин, можно разделить на две группы: галисийские
легенды об оскорблении черепа и романсы о юноше и черепе, или о юноше и
приглашённом покойнике, как их ещё называют (Romances del galan у la
calavera о del convidado difimto), в своё время весьма распространённые
преимущественно в Кастилии и Леоне (центральная и северо-западная части
Испании). Два типа этих эпических народных преданий об оскорблении
покойника и приглашении его на ужин дерзким юношей различаются не только
географией распространения, но и степенью архаичности. Рамон Отеро
Педрайо, испанский фольклорист, занимавшийся исследованием устного
народного творчества Галисии, в работе «Несколько замечаний о галисийских
представлениях о смерти и потустороннем мире» (1976) отмечал, что, помимо
Старой Кастилии и Леона, предания об оживших мертвецах и ужинах с