Проза Джулиана Барнса: жанровая природа, проблема героя и нравственная философия автора

• Автор: Радченко, Дмитрий Анатольевич
• Шифр специальности: 10.01.03
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2008
• Место защиты: Воронеж
• Количество страниц: 181 с.

Содержание
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1. РОМАН «ИСТОРИЯ МИРА В 10 ‘/г ГЛАВАХ»: СЮЖЕТНОЖАНРОВОЕ СВОЕОБРАЗИЕ, ПРОБЛЕМА ГЕРОЯ И НРАВСТВЕННАЯ ФИЛОСОФИЯ АВТОРА
1.1. Жанровая форма и проблема сюжета
1.2. Повествовательные инстанции и проблема героя
1.3 Нравственная философия автора и проблема художественной деконструкции религиозной картины мира
1.4. Истолкование романа Дж. Барнса «История мира в 10 'А главах» в книге Д.В. Затонского «Модернизм и постмодернизм»
Выводы
ГЛАВА 2. СЮЖЕТНЫЙ МИР И ПРОБЛЕМА ГЕРОЯ В ПРОЗЕ ДЖ. БАРНСА
2.1. Жанровая форма и проблема сюжета
2.2. Становление героя и концепция личности
2.3. Концепция «жизни» как философская доминанта прозы Дж. Барнса
2.4. Проблема теоретической рефлексии: концепция литературы и искусства в прозе Дж. Барнса
Выводы
ГЛАВА 3. НРАВСТВЕННАЯ ФИЛОСОФИЯ В ПРОЗЕ ДЖ. БАРНСА
3.1. Философия религи
3.2. Философия любви
ВЫВОДЫ
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

ВВЕДЕНИЕ
Актуальность исследования.
1) Дж. Барнс - один из самых известных, современных английских писателей, мастер прозы, чьи произведения переведены на многие языки. Устойчив интерес к Барнсу в России, на русском языке можно прочитать все основные тексты британского прозаика. Устойчив интерес Барнса к России: «русские темы» обсуждаются на страницах его рассказов и романов, иногда становясь сюжетообразующим материалом, как в рассказе «The Revival» (сборник «The Lemon Table», 2004).
2) Системный подход к творчеству художника слова возможен лишь тогда, когда сформировался его мир, проявившийся в разных текстах. Дж. Барнс пришел в литературу на рубеже 70-80-х годов XX века. Он известен как автор романов, рассказов, многочисленных эссе на протяжении тридцати лет. Это позволяет рассмотреть его творчество как достаточно устойчивую систему, как состоявшуюся и утвердившуюся художественную модель мира, как целостный литературоведческий объект.
3) Дискуссия о постмодернистской словесности, о ее аксиологических
контекстах и предполагаемых задачах продолжает интересовать
литературоведов. Достаточно часто в широких пределах постмодернизма
рассматривается творчество Дж. Барнса, особенно часто исследователи
обращаются к роману «А History of the Worid in 10 l/2 Chapters» (1989), называя
этот текст вершиной британского постмодерна. Целостное рассмотрение
творчества Барнса усложняет взгляд на идентификацию его произведений как
постмодернистских текстов. Стремление к устойчивым ценностям, к образам
личного счастья, к линейному сюжету, к портретным изображениям безусловно
нравственных героев показывают особый характер эволюции
постмодернистского письма, позволяют поставить проблему «постмодернизм и

классическая нравственность» не только в контексте деконструкции метарассказов, но и в контексте деконструкции самих постмодернистских установок.
4) Современные гуманитарные науки находятся в поисках новых, адекватных времени форм выражения антропоцентристских установок. Проблема героя не потеряла актуальности в связи с кризисом идеологических систем, особо внимательно следивших за становлением образа «идеального человека». Творчество Дж. Барнса принципиально антропоцентрично. Английского писателя интересуют такие художественные и одновременно нравственные проблемы, как «любовь», «дружба», «счастье», «семейная жизнь», «старение». Можно сказать, что каждая из этих проблем стремится создать свой сюжет (например, «сюжет старения» определяет художественный мир в сборнике «The Lemon Table»), стать особым нравственным пространством в пределах рассказа или романа.
5) Ускорившееся время информационной цивилизации ставит вопрос о сохранении образов и сюжетов прошлого. Речь не о «техническом» спасении информации от забвения (в этом деле нет нерешаемых задач), а о новых методах и стилях внутренней, психологической адаптации уходящих эпох и проблем с ними связанных. Одна из ключевых проблем творчества Дж. Барнса - проблема памяти. По-разному она решается в «Flaubert’s Parrot» (1984), в «А History of the World in 10 lA Chapters», в романах «England, England» (1998) и «Arthur & George» (2005). Но во всех указанных текстах память предстает творческой силой, а сами тексты могут быть оценены как литературные методы воссоздания прошлого, причем это воссоздание носит не игровой, а нравственный характер.
Новизна исследования. 1) Впервые в российском литературоведении творчество Дж. Барнса рассматривается как художественная система, отличающаяся устойчивыми признаками и позволяющая ставить вопрос об

Повествователь акцентирует внимание на воспоминаниях Хьюза об обезьяне, которой надлежит выбрать спасение для себя или для детенышей. Обезьяна в конце концов выбирает себя. Так же поступает и Хьюз. Он совсем не похож на библейского Ноя в священной интерпретации. Ноем, но уже в интерпретации червя из первой главы, предстают арабы-террористы, захватившие ковчег-жизнь и хладнокровно расстреливающие заложников под речи Хьюза, призванные объяснить смысл этого расстрела, его высшую целесообразность.
Несоответствие героев намеченной жанровой перспективе - и в следующей главе, которая называется «Религиозные войны». Эпический характер заголовка отсылает к средневековой проблематике, но настоящая война не попадает в текст, основой повествования становится речь. Древесные черви, которые в лице своего представителя получили голос в первой главе, появляются и в главе 3. И здесь мы встречаемся с повествовательным парадоксом, который, несомненно, поддерживается автором: древесные черви, сгрызшие трон епископа и обрекшие его на падение, остаются тварями бессловесными, но в главе «Религиозные войны» их молчание глубоко иронично. Дело в том, что вся первая глава — речь червя, его обличение Ноя и миропорядка, предусматривающего деление мира на «чистых» и «нечистых». Повествование от лица червя - фарсовая фантастика, гротескная речь. Именно она и звучит в подтексте третьей главы: черви, следующие своему инстинкту и совершенно не размышляющие о том, чей трон они уничтожают, оказываются в контексте повествовательной структуры «Безбилетника». В диспуте между обвинителями и защитниками тварей они получают свой голос, который, впрочем, не мешает оценить самое значительное различие между животным и человеческими мирами. Дело червей - инстинкт, ставящий их «по ту сторону добра и зла». Дело человека - версия, речь, систематизирующая бытие. За систематизацией располагается концептуализация. В данном случае