Поэтика уэссекского цикла Т. Харди

• Автор: Гордиенко, Ольга Викторовна
• Шифр специальности: 10.01.03
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2008
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 190 с.

Содержание
Введение
Глава I. Харди и его Уэссекс: создание «романов характера и среды»
Глава II. Художественный мир Харди: основные составляющие
Глава III. Динамика развития творческой манеры Харди: «Вдали от обезумевшей толпы» - «Возвращение на родину» - «Тэсс из рода
д’Эрбервиллей»
Заключение
Библиография

ВВЕДЕНИЕ ;
Творчество признанного классика английской литературы конца XIX -начала XX века Томаса Харди (Thomas Hardy, 1840 — 1928) вызывало и продолжает вызывать живой интерес исследователей как в Англии, так и за её пределами. Однако несмотря на большое количество монографий и статей, посвящённых произведениям писателя, некоторые важные аспекты его поэтики всё ещё недостаточно изучены.
В зарубежном литературоведении творческое наследие Харди рассматривалось с самых разнообразных точек зрения: «Одни считают Харди старомодным писателем, другие — последним великим романистом викторианской эпохи, третьи - первым романистом модернизма, четвёртые -“самородком”, которому отсутствие образования... позволило освободиться от... необходимости следовать принятым в его время принципам романного творчества... кто-то считает его летописцем деревенских обычаев... писателем, воспринимающим противоречия жизни как трагедию...»'.
Подобное многообразие виденья предмета, с одной стороны, позволяет пристально рассмотреть различные грани хардиевского писательского таланта в тематическом разрезе, но, с другой, - мешает целостному восприятию его поэтики. Думается, именно об этом обстоятельстве говорит Р. Дрейпер: «...существует много добросовестных исследователей Харди, но... нет среди них такого, который бы написал о предмете во всей его полноте...»2.
Чтобы наметить стратегию нашего исследования, дадим обзор наиболее значимых работ о писателе.
Первая монографическая работа о Харди, «Искусство Томаса Харди» Л. Джонсона, вышла ещё в 1894 г. К несомненным её достоинствам следует
1 Kramer D. Making Approaches to Hardy // Critical Approaches to the Fiction of Thomas Hardy / Ed. by D. Kramer. L.: Macmillan, 1979. P. 1-2.
2 Draper R.P. Introduction // Hardy: The Tragic Novels / Ed. by R.P. Draper. Basingstoke: Macmillan, 1991. P. 11.

отнести анализ системы персонажей хардиевских романов. Помимо прочего,

Джонсон подробно останавливается на концепции трагического : у английского писателя, которую рассматривает в контексте античной трагедии, аристотелевской «Поэтики». Джонсон делает вывод ; о неклассическом понимании природы трагического Харди. Это даёт ему возможность упрекнуть романиста за пренебрежение эсхиловской верой в божественную справедливость, а также утверждать, что присущий тому детерминизм подрывает саму суть трагедии: «...какой бы привлекательной она [Тэсс] ни казалась, нас не покидает навязчивая... мысль о том, что, в соответствии с принципами детерминизма, она никак не могла помочь себе, но лишь механически исполнила своё предназначение. В этом нет подлинной трагедии, есть лишь её иллюзия...»3. !
Интересной вехой в истории интерпретации наследия Харди становятся «Этюд о Томасе Харди» (1914) Д.Г. Лоренса, а также эссе В. Вулф «Романы Томаса Харди», написанное в 1928 г. и вошедшее во второй том сборника «Рядовой читатель» (1932). По мнению Лоренса," трагедия хардиевских персонажей состоит в том, что они «...будучи... первопроходцами, умирают в пустыне, куда бежали от навязанных им принципов жизни... в надежде обрести свободу»4. Утверждая, что причиной человеческих страданий в уэссекских романах является социум, Лоренс считает возможным критиковать Харди за то, что он в конечном итоге заставляет своих персонажей подчиниться несправедливым социальным законам вместо того, чтобы следовать неписаным правилам истинной, укоренённой в природе самого человека Морали. «Великой трагической силой», по словам Лоренса, обладает в уэссекских романах Эгдонская пустошь - воплощение непостижимых сил природы. Интересно, что, признавая важность для мира Уэссекса космических сил природы, Лоренс, тем не менее, упускает из виду связанный с ними мотив биологического
3 Johnson L. The Art of Thomas Hardy. L.: John Lane, 1923. P. 244-245.
4 Lawrence D.H. Study of Thomas Hardy // Lawrence on Hardy and Painting / Ed. by J.V. Davies. L.: Heinemann, 1973. P. 23.

Иными словами, читателю сразу же, при первом описании героини,
предлагаются аллюзии к живописи. Далее, по ходу повествования Харди
ещё шире применяет этот приём: внешность Юстасии будет сравниваться с
произведениями не только живописи, но и скульптуры: «Viewed sideways, the
closing-line of her lips formed, with almost geometric precision, the curve so well
known in the arts of design as the cima-recta, or ogee. <..> One had fancied that
such lip-curves were mostly lurking underground in the South as fragments of
forgotten marbles» (The Return of the Native, 76). Облик Юстасии, таким
образом, вызывает ассоциации с изваяниями античных богов. Это сравнение
ещё усиливается в следующих отрывках:
«She was in person full-limbed and somewhat heavy; without ruddiness,' as without pallor; and soft to the touch as a cloud. To see her hair was to fancy that a whole winter did not contain darkness enough to form its shadow: it closed over her forehead like nightfall extinguishing the western glow» (75)
«In a dim light, and with a slight rearrangement of her hair, her general figure might have stood for that of either of the higher female deities. The new moon behind her head, an old helmet upon it, a diadem of accidental dewdrops round her brow, would have been adjuncts sufficient to strike the note of Artemis,. Athena, or Hera respectively, with as close an approximation to the antique as that which passes muster on many respected canvases» (76-77).

Первый из представленных отрывков содержит описание, которое, по справедливому замечанию Дж. Буллена, напоминает женские образы с
полотен прерафаэлитов и, в частности, картину Д.Г. Россетти «Astarte

Syriaca», законченную в 1876 г.: «Сирийская Венера Россетти - пышнобёдрая чувственная богиня смерти; её волосы тоже черны, как ночь, и ниспадают-на лоб, а форму её восхитительных губ вполне можно описать словами “прямая

сима, или гусек”» . Астарта изображена на тёмном фоне, а за её спиной

видны две фигуры тёмных ангелов. Юстасия также впервые предстаёт взору читателей стоящей на вершине кургана на фоне мрачного пейзажа «объятая со всех сторон огромным простором ночного неба» у догорающего костра, угли которого сверкают в темноте, «словно живые глаза в мёртвом теле дня».
87 BuIIen J.B. The Expressive Eye: Fiction and Perception in the Work of Thomas Hardy. Oxford: Clarendon Press, 1986. P. 105.