Поэтика комического в романах Дж. Барта 1950-1960-х годов

• Автор: Киреева, Татьяна Вячеславовна
• Шифр специальности: 10.01.03
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2007
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 216 с.

Глава 1. Эстетика «веселого нигилизма» в «комической дилогии»

Д.Барта

Глава 2. Новые приемы создания комического в романе Д.Барта «Торговец

табачным зельем»

Глава 3. Формирование комического универсума в романе Д.Барта

«Козлоюноша Джайлс»

Заключение

Библиография

Один из крупнейших американских писателей второй половины XX в., авторитетный критик и теоретик литературы, обладатель всех национальных литературных премий Джон (Симмонс) Барт (John Barth, p. 1930) представляет собой значительное явление в современной литературе США. Активно участвуя в литературном процессе второй половины 1950-х - начала нового тысячелетия, оказывая своим художественным творчеством и теоретическими изысканиями значительное влияние на формирование литературно-художественного сознания США 1960-90-х гг., писатель принимает участие в создании одной из наиболее интересных страниц современной американской литературы, без тщательного осмысления, детального изучения и адекватного понимания которой не может быть воссоздана полноценная история развития литературы и культуры США во второй половине XX столетии.
Хорошо известная способность Д.Барта к соединению в едином пространстве художественного текста литературной традиции предшествующих столетий1 и самого радикального эксперимента позволила ему уже в 1960-е гг. занять, по устоявшемуся мнению российской и зарубежной литературоведческой американистики, одно из ведущих мест в современной западной литературе и представить в своих произведениях принципиально новый тип литературно-художественного мышления, в равной степени энергично пересматривающего опыт классического реализма XVIII - XX веков и литературные поиски модернизма. При этом характерное для писателя на протяжении всего творческого пути стремление к ироническому, а то и гротескно1 Следует отметить, что при всей склонности к эксперименту в многочисленных литературно-критических статях писатель настойчиво подчеркивает свою зависимость от уроков литературной классики - от Сервантеса и Филдинга до Диккенса, Достоевского и Толстого
сатирическому изображению действительности, основных философско-эстетических, социальных и религиозных постулатов современности, человеческих эмоций и поступков, заметное стремление к смелому эксперименту с формой и содержанием своих произведений обеспечивают особую популярность книгам Д.Барта не только у читательской аудитории, но и у литературоведов и критиков, полагающих, что каждое новое произведение писателя «представляет собой заметное явление в современной американской словесности» [185, р.VIII]. То, что Барт всегда тяготел к созданию специфической комической атмосферы в своих произведениях, также не раз отмечалось литературоведами, усматривавшими в этой особенности его творчества не только черту, роднящую его со школой «черного юмора», одним из создателей которой он являлся [162, 163, 287 и др.], но и особенность его собственной поэтики. Последняя сохраняется на протяжении всего творчества писателя и оказывает очевидное воздействие на характер развития постмодернистского литературного сознания в США с конца 1960-х гг. Не случайно, одна из наиболее авторитетных современных американских «Литературных энциклопедий» определяет Барта как «ведущего писателя современной Америки, чья проза и эссеистика помогли определить границы литературного постмодернизма. Автор десяти романов, четырех сборников рассказов, двух книг публицистики, он предстает одной из наиболее выразительных фигур на ниве экспериментального повествования, уважаемым наставником в сфере литературного творчества, воодушевленного лектора и вдумчивого обозревателя мировой литературной сцены» [201].
Соответственно, исследование поэтики романов Д.Барта и ее составляющих, художественного своеобразия романов писателя, выявление особенностей его авторского видения мира и человека значительно расширяют наши представления как о его творчестве в целом,
стать достойным аккомпанементом к замысленному рассказчиком уничтожению баржи и всех находящихся на ней, включая его самого.
Представляется символичным то, что замысел Эндрюса не удается -«Плавучая опера» оказывается непотопляемой. Перепугавший зрителей грохот взрыва произведен чревовещателем, шипение газа из ацетиленовых горелок, открытых героем, рассчитывающим на то, что образовавшаяся смесь взорвется, куда слабее, чем шипение, издаваемое на сцене: «Как гигантский черный удав, Берли Джо вытянулся, встав на цыпочки и вытянув руки перед собой. Шипенье достигло своего пика и рев оркестра тоже, в обеих кулисах что-то сверкнуло, грохнул взрыв, и сцена тут же заволоклась густым белым дымом» [2, с. 255 - выделено нами - Т.К.].
Все остаются живы, зрители расходятся, смеясь. «Крах» идеи самоубийства, постигший героя, не становится, однако, для него поводом к окончательному разочарованию в жизни. Напротив, для Тодда Эндрюса наступает момент избавления от старых привязанностей и начало в определенной степени нового этапа в жизни, о котором читателю, правда, предстоит судить только по недомолвкам, намекам и оговоркам повествователя. Принципиальное для своего героя решение жить дальше Барт не без иронии сопровождает романтическим и отчасти даже мелодраматическим описанием изменившейся погоды, что, по замыслу автора, должно символизировать и перемены в дальнейшей жизни Эндрюса:
«Вернувшись к себе в номер, я посидел на подоконнике, выкурил сигару, - за окном поднималась ночная прохлада, мелькали огни машин, и я разглядывал окутанное темнотой кладбище у епископальной церкви Христа, как раз за ближайшим поворотом, да черное просторное небо, нависавшее особенно низко, потому что, гася звезды, его окутывали предвещавшие шторм облака. Широкая молния сверкнула над почтамтом и