Моделирование действительности в раннем романном творчестве (1960-70-е гг.) Дж. Фаулза

• Автор: Солодовник, Ксения Борисовна
• Шифр специальности: 10.01.03
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2006
• Место защиты: Екатеринбург
• Количество страниц: 239 с.

Содержание работы

1. Введение

2. Глава I. Особенности моделирования действительности в постмодернизме

1.1. Споры о постмодернизме в отечественном и зарубежном литературоведении

1.2. Постмодернистская интертекстуальность

1.3. Диалогичность барочной и постмодернистской художественных систем

3. Глава II. Барочные черты в раннем постмодернистском романном творчестве Дж. Фаулза

II. 1. Мифопоэтические наслоения в романах Дж. Фаулза «Коллекционер» и «Волхв»

11.2. Образ «играющего в бога Гадеса» в раннем творчестве Дж. Фаулза

4. Глава III. Шекспировские образы в лабиринте романов Дж. Фаулза «Коллекционер» и «Волхв»
III. 1. Образы и модели ситуаций пьесы У. Шекспира «Буря» как основа раннего романного творчества Дж. Фаулза
111.2. Структурный лабиринт ранних романов Дж. Фаулза. Концепция метатеатра как театрализованной картины мира в романах
5. Заключение
6. Библиографический список
Период английской литературы второй половины XX века в целом характеризуется постмодернистской направленностью литературнохудожественного процесса. Именно с художественной системой постмодернизма чаще всего соотносят и творчество известнейшего английского романиста Дж. Фаулза (1926 - 2005). В настоящей работе предпринята попытка рассмотреть специфические черты моделирования художественной действительности в его ранних романах «Коллекционер» и «Волхв» через призму пересечения в художественном пространстве указанных произведений элементов барокко и собственно постмодернизма, что, на наш взгляд, существенно обогащает и углубляет восприятие текстов английского писателя.
Проблема «причисления» к школе, творческому объединению, художественной системе того или иного писателя, как правило, не может решаться однозначно. Всякое соотнесение отдельного художественного мира к классу, категории, системе, методу предполагает известную степень допущения. Но особый интерес представляют те авторы, которых с большой долей вероятности и на достаточно веских основаниях можно причислить сразу к двум и более художественным системам. «Меня создал именно Счучай» [258; 569], - заявит о себе Дж. Фаулз в интервью с Д. Випон. Самобытность таланта Фаулза заключается в необычной эрудиции и разносторонности его интересов в век узкой специализации; в стилевой утонченности; в специфике его повествовательной манеры, в тонком даре рисовать окружающий мир и вскрывать мельчайшие психологические нюансы переживаний героев; в его очень осторожном отношении к слогу -как Фаулз сказал в одном интервью, «он никогда не упрощает языка, ибо язык д 1я него священен» [60; 11].
Отличительной чертой творчества Фаулза является его постмодернистская непредсказуемость вкупе с барочной протеистичностыо,

несмотря на стойкость основных тематико-структурных принципов его произведений. «Мы, писатели, просто обязаны постоянно чувствовать, что меняемся, что все вокруг нас тоже меняется с течением времени...» [258; 571]. Каждая его работа имеет внутреннюю, хотя иногда глубоко скрытую связь с предыдущими и подчинена общей логике развития его творчества; каждый последующий текст проливает новый свет на ранее им написанное. Так, к примеру, значимость и истинная цель авторского замысла первого романа «Коллекционер» раскрывается более полно и отчетливо лишь после публикации «Волхва».
Здесь уместно привести слова американского критика Б.Н. Олшена: «Для творчества Фаулза особенно характерны два необычных по сочетанию, но ярко выраженных свойства. С одной стороны, огромное стилевое и жанровое своеобразие, с другой - повторение определенных тем и концепций, определенных переживаний, основополагающих для человеческого бытия, взглядов и восприятий. Одно выражает потребность художника постоянно бросать вызов, расти и экспериментировать, в то время как второе кажется проявлением необходимости моралиста высказывать суждения и поучать» [333; 7].
Представляет известную сложность определение творческого метода Джона Фаулза, даже и раннего периода его творчества (1960 - 1970-е годы), хотя во многом проявляются объединяющие его наследие и постмодернизм тенденции. Так, романы Дж. Фаулза, как и творчество постмодернистов (У. Эко, П. Акройд, Дж. Барнс, П. Рансмайр) в целом, характеризует особое внимание к самому процессу творчества, раскрытию его механизмов. Это приводит к тому, что автор вторгается в повествование, поясняет свои намерения, рассуждает о специфике восприятия мира и его художественного отражения. Часто этот процесс становится самодовлеющим - начинает говорить само повествование. Таким образом текст как бы замыкается на самом себе.
автором и читателем. Систематические «обманы» читателя, зашифровывать целых смысловых пластов ориентируются автором на то, какую реакцию они вызовут у читателя, каким образом будут воздействовать на него.
Однако при всей внешней хаотичности и фрагментарности повествования, смешении стилей и жанров, постмодернистские тексты характеризуются аначитичностыо, рациональностью и строгой продуманностью конструкций.
Таким образом, привлекательные черты постмодернизма заключается в том, что взамен устойчивого мировоззрения современному человеку предлагаются такие интеллектуальные качества, как «независимость критических суждений, непредубежденность, терпимость, открытость, любовь к эстетическому многообразию, игровая раскованность, способность к иронии и самоиронии» [128; 117].
Из всего вышесказанного очевидно, что постмодернистская художественная система, вписываясь в общеисторическую схему эволюции и смены культурных эпох, дала новую концепцию традиции, к доминирующим признакам которой можно отнести:
— интерес ко всему спектру многовековых и многонациональных традиций, сопровождаемых их парафразированием;
— ироническое переосмысление традиции, ее пародирование, пересоздание;
— металитературность, подмена реальности традицией и одновременно тенденция к восстановлению связи между литературными традициями и реальностью посредством читательского восприятия и «соавторства»;
— перенос смысловой нагрузки с сущностного содержания традиции на форму ее использования;
— замещение традиции интертекстуальностью и наделение интертекстуальности признаками традиции;
— выявление многозначности традиции, потеря се идентичности;