Малая проза Клауса Манна. Проблематика и поэтика

• Автор: Сутягина, Наталия Николаевна
• Шифр специальности: 10.01.03
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2009
• Место защиты: Тамбов
• Количество страниц: 165 с.

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА I. ТВОРЧЕСТВО КЛАУСА МАННА В ЛИТЕРАТУРНОЭСТЕТИЧЕСКОМ КОНТЕКСТЕ ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ XX
ВЕКА
1.1. Своеобразие мировоззренческой позиции Клауса Манна
1.2. В тени титана, или «горькая проблематика» жизни Клауса Манна
ГЛАВА II. ИДЕЙНО-ТЕМАТИЧЕСКОЕ И ЖАНРОВОПОЭТОЛОГИЧЕСКОЕ СВОЕОБРАЗИЕ МАЛОЙ ПРОЗЫ КЛАУСА МАННА
1.1. Истории о вечных странниках
1.2. Истории о детстве
1.3. Истории о чуждых своему времени
1.4. Истории о юных
1.5. Другие истории
1.6. Концепт «смерть» в художественном мире Клауса Манна
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ПРИМЕЧАНИЯ
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
ПРИЛОЖЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
В отечественной литературоведческой науке художественное наследие Клауса Манна (Klaus Mann, 1906-1949) остается мало исследованным. В немногочисленных работах советских литературоведов, посвященных изучению творчества писателя, основной упор приходился на антифашистскую проблематику [1], к осмыслению которой Клаус Манн обратился, будучи уже зрелым художником. Между тем ранние произведения Клауса Манна, с поразительной полнотой раскрывающие некоторые особенности его личности и мировоззренческой позиции, в отечественном литературоведении до сих пор остаются практически не исследованными. На наш взгляд, это обстоятельство напрямую связано с существующей проблемой переводческой рецепции художественных текстов Клауса Манна. На русский язык переведены только один его роман «Мефистофель. Роман одной карьеры» («Mephisto. Roman einer Karriere», 1936) и автобиография «На повороте» («The Turning Point», в немецком переводе «Der Wendepunkt», 1949).
В последние два десятилетия интерес отечественных ученых к творчеству Клауса Манна значительно возрос, о чем свидетельствуют диссертационные работы Е.Н. Шевченко «Проблема искусства в романах Клауса Манна 1930-ых г.г.» (1993), А.В. Медведева «Немецкий роман о музыканте 30-40-ых годов 20 века. Вопросы внутрижанровой типологии» (2001), в которых предпринята попытка проследить влияние культурной традиции, в частности искусства, на творчество писателя, провести анализ поэтологических и эстетических особенностей изображения творческой личности на страницах таких его романов, как «Патетическая симфония. Роман о Чайковском» («Symphonie Pathétique. Ein Tschaikowsky-Roman», 1935) и «Мефистофель. Роман одной карьеры» [2]. В монографическом исследовании Г.Г. Ишимбаевой «Проблемы фаустианства в Германии» (1997) отдельная глава посвящена анализу основных принципов

художественного воплощения фаустовского архетипа в романе Клауса Манна «Мефистофель» [3].
Живой интерес к литературному наследию Клауса Манна проявляют и ученые-лингвисты. В диссертации Ч.В. Кудачиновой «Коммуникативная стратегия дистанцирования в авторском построении текста (на материале романа К. Манна «Мефистофель. История одной карьеры»)» (2005) рассмотрены лингвостилистические принципы создания самого известного романа писателя [4]. Перечисленные работы не только свидетельствуют о востребованности творчества Клауса Манна на рубеже XX—XXI в.в., но и способствуют возрождению интереса к менее изученным аспектам его художественного наследия.
В Германии литературоведческие исследования, посвященные изучению творчества Клауса Манна, появились лишь в конце 1950-х г.г., когда после многолетних запретов на родине писателя был опубликован роман «Мефистофель» (1936), написанный в эмиграции. На страницах романа Клаус Манн воссоздал атмосферу последних лет Веймарской Республики и начала Третьей империи. В центре повествования - история талантливого актера Хендрика Хефгена, который ради своей карьеры заключает «сделку с дьяволом фашизма» [5]. По замечанию критика Германа Кестена, опубликовавшего в 1937 году на страницах «Дас нойе тагебух» («Das neue Tagebuch») рецензию на роман, главный герой — это тот «тип попутчика, одного из миллиона маленьких соучастников, которые не совершают больших преступлений, но делят хлеб с убийцами, не виноваты, но становятся виноватыми, не убивают, но молча потворствуют, хотят зарабатывать сверх своих заслуг и лижут ноги власть имущих, даже если эти ноги обагрены кровью невинных» [6].
В предисловии к эмигрантскому изданию «Мефистофеля» без предварительного согласования с Клаусом Манном сообщалось о том, что роман «закодированный», в образах героев, наполняющих его повествовательное пространство, запечатлены черты близких автору людей и
Таким образом, сложность мировоззренческой позиции Клауса Манна, оформившейся под влиянием определенных философских течений и литературных направлений, обусловила многогранность художественного мира его малой прозы и творчества в целом.
1.2. В тени титана, или «горькая проблематика» жизни Клауса Манна
Первые литературные опыты Клауса Манна вызвали у критиков неоднозначную реакцию. Одни отмечали наличие таланта у начинающего писателя, другие же не без иронии восприняли вхождение в большую литературу еще одного представителя знаменитой писательской династии. Так, К. Тухольский, известный писатель и публицист, отмечал довольно низкий уровень письма Клауса Манна. В свою очередь критик Ф. Райснер, употребив в отношении молодого писателя метафорическое сравнение, не без иронии констатировал: «Этот сосуд наполнен безвкусной возбужденной сексуальностью» [80]. В том же ключе выдержана статья критика Б. Иземанна, заканчивающаяся словами: «Что мы должны думать о сыне, который плюется так же, как отец? Никакого характера <...> Грустный внутренний мир, полный бессмысленных особенностей. Ничего юношеского, ничего самостоятельного...» [81].
В противовес критическому замечанию Б. Иземанна писатель Э. Эбермайер подчеркивал: «Уже на второй странице каждый, кто захочет это понять, почувствует, что речь идет о таланте, абсолютно независимом от отца и дяди» [82]. Положительный отзыв на свой первый сборник рассказов и новелл Клаус Манн получил от Стефана Цвейга: «Только так и продолжайте, дорогой друг! Пусть некоторые склонны разделаться с Вами, как с сыном известного отца. Не обращайте внимания на такое предубеждение! Работайте! Говорите, что Вы имеете сказать - а это целая уйма, если я не обманываюсь...» [83].