Художественное осмысление процессов жизни северокавказского общества в контексте духовно-нравственных и интеллектуально-философских исканий личности в лирической повести

• Автор: Хуако, Фатимет Нальбиевна
• Шифр специальности: 10.01.02
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2005
• Место защиты: Майкоп
• Количество страниц: 391 с.

ГЛАВА I. Художественное изображение внутреннего мира личности как объект теоретического осмысления на материале повести
ГЛАВА II. Социальные и духовные процессы общества и их художественное раскрытие в контексте нравственных исканий личности на

материале северокавказской лирической повести первой половины

XX в
ГЛАВА III. Психологизм как важнейший компонент художественноисторической структуры в северокавказской лирической повести (середина 60-х - начало 80-х гг. XX в.)

3.1. Собственно-лирическая (лирико-психологическая) повесть .. 1^2

3.2. Лирико-исповедальная (автобиографическая) повесть

ГЛАВА IV. Личность и миф, личность и философия как важнейшие художественные средства анализа сложнейших проблем отношения саморазвивающейся личности ко времени в его проявлениях в прошлом, настоящем и будущем (середина 80-х - начало 2000-х гг
в.)
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

Понятие «лирическая проза» чаще всего употребляют для характеристики особого явления в литературе, появившегося в начале 60-х годов двадцатого столетия и вызвавшего широкую дискуссию, в которой приняли участие известные литературоведы, писатели и читатели1.
Публикацией, положившей начало наиболее активным спорам, стала статья В.Камянова «Не добротой единой». В ней критик считает, что необходимо оградить читателей от лирической прозы, утверждая, что несмотря на искренность и талант лирических прозаиков, лирическую прозу ожидает кризис перепроизводства, он упрекает ее в том, что «события здесь не так важны, как человеческие чувства и состояния...» 2. С точки зрения автора, эта проза отражает действительность только в одном ракурсе - психологическом.
Вполне объяснимо, что такая позиция вызвала противоположные суждения. Ю.Казаков в статье «Не довольно ли?» констатирует: «Лирические прозаики принесли в нашу литературу не только вздох и элегию, они принесли еще правдивость, талантливость, пристальное внимание к движениям души своих героев. Они дали нам если не широкие в каждом отдельном случае, то многочисленные картины жизни нашего общества, картины поэтические и верные».3 Автор отмечает такие качества этой жанровой разновидности, как чувствительность, глубокая и вместе с тем целомудренная ностальгия по быстротекущему времени, музыкальность, свидетельствующая о глубоком мас1 Скорино Л. Приметы жанра // Вопросы литературы. - 1965. - № 1. — С. 50-57; Клитко А. О прозе, по преимуществу лирической // Наш современник. - 1965. - № 3. - С. 112-114; Книпович В. Знамение времени // Литературная газета. - 1961.-21 сентября.; Каретникова М. Лиризм и лжелиризм // Молод, гвардия. - 1962. -№ 6. - С. 259-267; Камянов В. Не добротой единой // Литературная газета. - 1967. - 22 ноября. - С. 5; Крячко Л. Листы и корни // Литературная газета. - 1967. - 29 ноября. - С. 5; Казаков Ю. Не довольно ли? // Литературная газета. - 1967. - 27 декабря. - С. 6; Бочаров А. Круги художественного конфликта // Вопросы литературы. - 1974. -№ 5. - С. 41-71; Росляков В. Иронии не подвластно //Литературная газета. - 1968. - 17 янв. - С. 6; Кожинов В. Ценности истинные и мнимые // Литературная газета. - 1968. - 31 января. - С.5; Ху-зе О. В глубины жизни // Литературная газета. - 1968. - 31 января. - С. 5; Слуцкие М. Лирическая проза: откуда и куда? // Учительская газета. - 1968. - 12 октября; Бальбуров Э. Лирическая проза в литературном процессе 1950 - 1960-х годов // Русская литература. - 1979. -№ 2.-С. 55-72; Бочаров А. Право на исповедь // Октябрь. - 1980. - № 7. - С. 198-208 и другие.
2 Камянов В. Не добротой единой // Литературная газета. - 1967. - 22 ноября. - С. 4.
3 Казаков Ю. Не довольно ли? // Литературная газета. - 1967. - 27 декабря. - С. 3.
терстве, чудесное преображение обыденного, обостренное внимание к природе, тончайшее чувство меры и подтекста, дар холодного наблюдения и умение показать внутренний мир человека.
В противовес подобным высказываниям отдельные критики, например,
З.Богданова, утверждают, что в некоторых исповедальных произведениях как-то ощутима боязнь вымысла. Лирико-автобиографический припуск придает повествованию на первых порах искренность, свежесть, увлекает эмоциональной первозданностью, но затем оказывается, что эмоции обманчивы, они оборачиваются недосказанностью характеров, неточностью психологического рисунка1.
Возвращаясь к статье В.Камянова, отметим: он упрекает лирическую прозу в том, что она не в силах охватить личность героя целиком, а, следовательно, исключает трезвый анализ и исследование характеров. Следовательно, В.Камянов ставит вопрос так: либо мысль, либо переживание. И совершенно справедливо здесь, по нашему мнению, возражение литературоведа Л.Крячко: «Это же очевидно, что в лирической прозе художественный образ-переживание - это и есть та самая мысль» 2. Далее автор констатирует: «Да, этот род прозы труден, в нем немыслима никакая подмена, никакие фальсификации, потому так редки удачи, но это только подчеркивает и его возможности, и его потенциальную гражданскую действенность»3.
Итак, вопросы, которые поднимались в публицистике 60-х годов, явились доказательством тому, что лирическая проза, обновленная и преобразованная, получила широкое признание у большинства читателей. Она пришла на смену целому потоку бесконфликтных, традиционных, созданных по единому штампу произведений, принесла в литературу тех лет достаточно сильную струю свежего воздуха и не могла не вызвать критического отношения,
1 Богданова 3. Новаторство и новации // Литературная газета. - 1967. - 5 апреля. - С. 2.
2 Крячко Л. Листы и корни // Литературная газета. - 1967. - С. 2.
3 Там же. - С. 19.
эзии. Применительно же к рассматриваемой нами жанровой разновидности прозы, обогащенной лирическим компонентом, во главу угла необходимо ставить именно эпический подход, а значит, ни в коем случае не отказывать действующему в произведении герою в праве на «собственное СЛОВО»: Причем анализируемый в данном случае сплав эпоса и лирики (с преобладанием элементов эпоса), тем не менее не дает никаких оснований автору и герою состязаться в значимости, а просто порождает (в том то и состоит художественная неповторимость лирической прозы) некую неуловимую субстанцию, объединяющую в себе роль и автора, и рассказчика, и героя. И порой даже не требуется проводить каких-либо разграничений между ними, — настолько органично эти составляющие объединены в форме подобной активно действующей субстанции.
Автор неизменно выражает (конечно же, языком художественных образов, а не прямыми умозаключениями) свое отношение к позиции, установкам, ценностной ориентации своего персонажа (героя - в терминологии М.Бахтина). При этом образ персонажа (подобно всем иным звеньям словесно-художественной формы) предстает как воплощение писательской концепции, идеи, то есть как нечто целое, пребывающее, однако, в рамках иной, более широкой, собственно художественной целостности (произведения как такового). Он зависит от этой целостности и, можно сказать, по воле автора ей служит. При сколько-нибудь серьезном освоении персонажной сферы произведения читатель неотвратимо проникает и в духовный мир автора: в образах героев усматривает (прежде всего непосредственным чувством) творческую волю писателя. Соотнесенность ценностных ориентаций автора и героя составляет своего рода первооснову литературных произведений, их неявный стержень. «Воспринимая героев как людей, - писал Г.Гуковский, - мы постигаем их одновременно и как некую «идейную сущность»: каждому из читателей подобает ощутить и осознать «не только мое отношение к данному дей-