Категория автора в русскоязычной прозе Северного Кавказа XX века: этнокогнитивный аспект

• Автор: Гриппа, Сергей Вячеславович
• Шифр специальности: 10.01.02
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2007
• Место защиты: Пятигорск
• Количество страниц: 172 с.

СОДЕРЖАНИЕ

ГЛАВА I. ЭТНОКОГНИТИВНАЯ ПАРАДИГМА СЕВЕРОКАВКАЗСКОЙ

РУССКОЯЗЫЧНОЙ ПРОЗЫ ??

1.1. Теоретико-методологические проблемы изучения

русскоязычной литературы Северного Кавказа

1.2. Концептуально-эстетическая специфика русскоязычной

просветительской литературы Северного Кавказа

1.3. Языковая картина мира и образ автора в северокавказской

русскоязычной прозе

1.3.1. Языковая личность автора в межкультурной коммуникации

ВЫВОДЫ
ГЛАВА II. КАТЕГОРИЯ АВТОРА КАК ЭТНОКОГНИТИВНЫЙ
КОМПОНЕНТ ПОЭТИКИ В СЕВЕРОКАВКАЗСКОЙ РУССКОЯЗЫЧНОЙ
ЛИТЕРАТУРЕ XX ВЕКА
2.1. Концепция личности в северокавказской русскоязычной прозе .
2.2. Русскоязычная проза Северного Кавказа в контексте историко-
литературного процесса II половины XX века
ВЫВОДЫ
ГЛАВА III. КОНЦЕПТОСФЕРА ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ АВТОРА
В РОМАНЕ Э. МАЛЬБАХОВА "СТРАШЕН ПУТЬ НА ОШХАМАХО"
3.1. Этнокультурные традиции и идиостиль в романе "Страшен путь
на Ошхамахо" 11?
3.2. Особенности авторских пространственно / временных систем
(Э.Мальбахов "Страшен путь на Ошхамахо")
ВЫВОДЫ
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 15?
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

Актуальность темы исследования. В языковой картине мира Северного Кавказа XX в. сложился определенный баланс взаимного "прорастания" различных культур друг в друга, способствующий их толерантности и постижению ментальности, что объясняется универсальным характером и авторитетом русской культуры. Крах социализма и распад СССР вызвали кризис идентичности (в том числе культурно-цивилизационной) как у горских (северокавказских) народов, так и у русских и русскоязычных жителей Северного Кавказа, России. Переоценить в данном аспекте культурологическую, мировоззренческую, идентификационную, даже, можно сказать, идеологическую роль такого сектора северокавказской литературы, как русскоязычная проза, невозможно. Русскоязычные произведения северокавказских писателей всегда вызывали и вызывают у читательского общества живейший интерес, что изначально, в эпоху государственного освоения Кавказа обусловливалось своеобразной культурной "модой", в основе которой лежала тяга русской интеллектуальной элиты к личной свободе, видимо, той самой свободе, которая не без основания усматривается в стереотипах поведения представителей кавказских народов.
В истории культуры России и всего мира конец XX - начало XXI века в связи с социально-историческими изменениями - эпоха интеграции различных культурных традиций, время освоения многих инновационных эстетических форм и моделей, осуществления художественных экспериментов во всех областях и видах искусства. Наиболее выразительно такая особенность современной культуры проявляется в искусстве слова.
С учетом вышесказанного необходимо отметить, что русскоязычная проза Северного Кавказа априори развивается на исторической основе с проявлением углубленного внимания к этнической специфике общества, к пропаганде своеобразного национального стиля не только в литературе, но и в
общем этнолингвокультурном пространстве России. При этом особенность волнообразной эволюции русскоязычной литературы региона определяют и внелитературные факторы.
Среди исключительных явлений исторической беллетристики четко выделяются, начиная со второй половины XIX века, периоды просветительской деятельности представителей горской знати Северного Кавказа. Просветительское направление русскоязычной литературы как неотъемлемой составляющей всей национальной культуры Северного Кавказа сохраняет романтические тенденции и в первые десятилетия советской власти, приобретая, однако, черты соцреализма, что обусловливается складывающимися политическими требованиями общества. 20-30-е гг. XX века - время социальных катаклизмов, столкновения диаметрально противоположных общественных идеалов. Национальная проза народов Северного Кавказа в обозначенный период развивается в русле своеобразного идеологического неоромантизма, когда, при навязанных извне канонах эстетического, нормах морали и их воплощении в произведениях, все же четко прослеживается генеральная тенденция романтизма - изображение неординарного героя в необычных условиях.
Вполне закономерным видится то обстоятельство, что появившиеся в последующие десятилетия прозаические произведения на русском языке, первоначально принадлежащие, как правило, перу приехавших на Кавказ авторов, также вполне определенно вписываются в рамки "идеологического" романтизма, а затем создатели русскоязычной прозы региона в числе главных и, пожалуй, единственных жанровых предпочтений выбирают историческую повесть и роман как формы, по определению заключающие в себе черты романтизма и позволяющие наиболее ярко и выразительно проявить авторскую позицию.
В данной работе исследование русскоязычной северокавказской прозы осуществляется на основе анализа роли и места в ней этнокогнитивных позиций создателя художественных произведений, так как именно категория авма и русского классицизма ("позлащающий нивы", например, устойчивый штамп, встречающийся практически у всех русских авторов вплоть до первой трети XIX века в качестве обязательного элемента описания благополучия), а сама структура описания - продублирована из традиционных хвалебных песен адыгов.
Автор произведения соединил реалистичную и романтическую концепцию в моделировании действительности, одновременно используя не только идеальную полноту подробных зримых внешних характеристик героя, но и отображая обязательные внутренние психологические процессы, которые происходят в его душе. Он создал своеобразное произведение, в котором объединены самые различные образы и персонажи и ярко отражено авторское отношение в его рафинированном аристократически-романтическом виде, удивительное для своего времени мастерство словесной живописности и красочность, контрастность описаний, четкие психологические характеристики.
Приметным признаком произведения Хан-Гирея является то, что все его герои показаны в своей морально-этической определенности. Все выведенные автором характеры четко очерчены, иногда гиперболизированно, поступки их в достаточной мере мотивированы, даны сквозь призму идейнотематической нагрузки, жанровой специфики, внутренней структуры, национальных способов отображения действительности: "...Наездник, одетый в кольчугу, стальные кольца которой блистали на широкой его груди, как брызги водопада в лучезарный день, стоял у дверей ограды, куда шла княжна. Ему, казалось, было лет сорок, но в старину такие лета считались лучшей порой для женитьбы, и потому он, несмотря на свои лета, хотел нравиться княжне; она ему слишком нравилась. Он был известен как наездник храбрый, отважный. Смертью соперников он приобрел ужасное звание (Канлы кровавый) и гордился им. Для него не было ничего священного: измена, притворство, обман были первыми орудиями страшного витязя. Окруженный ватагой убийц и предателей, он был ужасом народа" " [там же: 59].