Генезис и эволюция сюжетно-повествовательной поэмы в абазинской литературе

• Автор: Баталова, Фатима Касаевна
• Шифр специальности: 10.01.02
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2003
• Место защиты: Майкоп
• Количество страниц: 160 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА I.
ФОЛЬКЛОР И ВОЗНИКНОВЕНИЕ СЮЖЕТНОПОВЕСТВОВАТЕЛЬНОЙ ПОЭМЫ
ГЛАВА II.
ЭВОЛЮЦИЯ СЮЖЕТНО-ПОВЕСТВОВАТЕЛЬНОЙ ПОЭМЫ: ДВИЖЕНИЕ К ЛИРИЧЕСКОМУ ЭПОСУ
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СЛОВАРЬ НЕПЕРЕВЕДЁННЫХ СЛОВ И ВЫРАЖЕНИЙ
БИБЛИОГРАФИЯ

ВВЕДЕНИЕ
Общеизвестно, что фольклор и литература относятся к разным видам искусства. Поэтому, и это естественно, метод изображения действительности и ее словесное выражение в литературе и фольклоре не идентичны. Ученые считают фольклор «особой формой творчества»[29;369]. Литературный метод обобщения бытия «глубочайшим образом отличается от понятия фольклорной традиции» [29;371].
Факторами («дифференцирующими», по словам У.Б. Далгат) [41 ;8], выделяющими фольклор в самостоятельный вид искусства и отделяющими его от литературной традиции, ученые считают: 1) устность бытования всех фольклорных произведений; 2) поливариатность текста; 3) традиционность и канонизировалность поэтических понятий; 4) стереотипность образности художественного языка (тропов и фигур); 5) постоянство сюжетных ситуаций и так называемых общих мест; 6) отсутствие эстетического разнообразия для выражения одной и той же мысли; 7) коллективность, которая приводит к тому, что «личный опыт немедленно вливается в запас коллективного, весь коллективный опыт становится достоянием каждого члена группы» [37;49].
О том, что между фольклором и литературой есть «принципиальные идеологические и эстетические различия», говорят крупнейшие ученые -филологи XX века М.И. Багданова, П.Г. Богатырев, В. М. Жирмунский, И.А. Орбели, В.Я.Пропп, и другие. В.И. Чичеров писал: «Народ создал культуру устной художественной речи, достиг в ней подлинного мастерства, но она в то же время ставит определенные границы, рамки художественной деятельности» [63;74]. И это совершенно верно.
Письменная литература и литературное творчество отличаются от фольклора и коллективного творчества не только методом познания

действительности, но и принципом типизации, творческой индивидуальности автора, а так же неизменяемостью, одновариантностью текста.
Однако, несмотря на наличие оппозиции между фольклором и литературой, между ними, как верно замечает У.Б. Далгат, нет глухой стены, различие «не означает их замкнутости и непроницаемости» [41 ;9].
Отметив незамкнутость и взаимопроницаемость фольклора и литературы, ученый делает ряд теоретически и методологически важных выводов, которые мы принимаем и которыми мы руководствуемся в нашей работе: «Степень и характер... корреляции (фольклора и литературы - Ф.Б.) в различные периоды историко-литературного развития не одинаковы и определяются многими причинами. К ним, например, относятся: состояние развития художественной культуры народа (в том числе и словесной), время создания письменности и разработанность литературного языка, факторы внутрирегиональных и внерегиональных культурных влияний, т. п.» [41 ;9].
Особое значение в аспекте нашей работы имеет следующее положение известного У.Б.Далгат: «Между системой фольклора и системой литературы существуют системообразующие отношения, выяснение которых составляет главную суть решения литературно-фольклорной проблемы» [41 ;9].
Главная проблема, которая решается нами на материале новописьменной абазинской литературы - это проблема системообразующих отношений между фольклором и литературой. В её решении мы следуем за выводами У.Б. Далгат.
Как и во всех новописьменных, в абазинской литературе фольклорнолитературные взаимосвязи выступают на первых этапах развития письменной словесности в чистом, «неснятом» виде, а на последующих - в диалектически сложных проявлениях. На первом этапе развития литературы мы чаще всего имеем дело с прямым воздействием фольклорных традиций на литературную; на втором - на передний план выдвигается индивидуальноавторское начало, и оно проявляется во всех компонентах произведения - в

младшего» [103;38]. «Убить» здесь не означает физическое уничтожение. Это обычная словесная формула, передающая крайнюю степень негодования. И здесь, так это явно, писатель избегает прямой речи (невиданное злодействие -убить родного брата), а прибегает к объектированному изложению, вновь используя стереотипную словесную формулу.
Писатель углубляет нешуточную разъяренность братьев едва намеченной психологической характеристикой (иного он и не мог в рамках фольклорной эстетики). Как раз в то время, когда старшие братья «предавали отца ветру и воде», а младшего готовы были уничтожить, к ним во двор забрел нищий. Не понимая, что происходит, он спросил о причине возбужденного состояния братьев, но они «не услышали его, обматерили и выгнали со двора» [103;38]. «Обматерили» - общее место в абазинской речи; оно в данном случае означает: «обругали», ибо выражаться прямыми матерными словами не принято по народному этикету, а матерщина в устах княжеских отпрысков - просто не допустима.
Узнав о причине недовольства старших братьев, нищий обещает им помочь. «Есть один старик-мудрец, - сказал нищий, - нет ничего, что он не рассудит: очень умен; нет ничего такого, чего он не знает» [103;38].
Братья согласились с нищим и, взяв его с собой, отправились искать мудрого чабана.
Нашли старика-мудреца и привели его к себе. Собрался весь аул. Старик спросил: о чем спор? Старший брат рассказал о несправедливом, на его взгляд, завещании и попросил мудреца по-честному разделить имущество отца. Прямо не отвечая на вопрос, старик попросил: пусть каждый из вас скажет, чем в жизни хочет заняться, к чему у него душа лежит («...швара абзагас йшвтахъу йалыргата, йалыхта, йгіасашвхів». Старший — в ответ: я хочу хозяйство (псауаха), средний - рабов и скот, а младший желает быть торговцем («айцібайтахьу судагьаррапі»).