Пермский текст в русской культуре и литературе XX века

• Автор: Абашев, Владимир Васильевич
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2000
• Место защиты: Екатеринбург
• Количество страниц: 448 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ (5)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

ПЕРМСКИЙ ТЕКСТ В РУССКОЙ КУЛЬТУРЕ:

СТРУКТУРА, СЕМАНТИКА, ЭВОЛЮЦИЯ

ГЛАВА I. ПЕРМЬ КАК ТЕКСТ

1. Текстовый статус Перми (34)

2. Парадигматика пермского текста (39)

2.1. Пермский звериный стиль (41)

2.2. «Башня смерти» (43)

2.3. Три сестры (45)

2.4. Ермак (47)
2.5. Кама (50)
2.6. Камский мост (53)
3. Синтагматика пермского текста (63)
4. Структура пермского текста: модели и образцы (67)
ГЛАВА И. ИСТОРИЯ ПЕРМСКОГО ТЕКСТА.
1. Имя как модель семиотики Перми (76)
2. «Слово о житии и учении святого отца нашего Стефана» Епифания Премудрого как прототекст Перми (78)
3 .Идея «Пермского собора» в культурном самосознании Перми рубежа XIХ-ХХ веков (82)
4. Биармийско-чудской миф в истории пермского текста (91)
5. Город-фантом (на материале путевого очерка XIX века) (100)
ГЛАВА III. ПЕРМСКИЙ ТЕКСТ В СОЗНАНИИ ЛОКАЛЬНОГО СООБЩЕСТВА
1. Пермь как центр мира (116)
2. Пермь как начало истории (130)
3. Пермь как окраина мира (139)

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПЕРМСКИЙ ТЕКСТ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ XX ВЕКА
ГЛАВА I. ВАСИЛИЙ КАМЕНСКИЙ. ПЕРМСКИЙ ТЕКСТ И ПРОБЛЕМА АВТОРСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ
1. Творчество В. Каменского как проблема (151)
2. В.Каменский и категория «детского» в русском футуризме (155)
3. Поэтический и автобиографический дискурсы в творчестве Каменского (167)
4. Персональная идентификация как основа творчества В. Каменского (173)
5. Детство в творчестве Каменского (179)
6. Смерть/рождение в биографического мифе Камнского (185)
7. Каменка - воплощение биографического мифа Каменского (195)
7.1. Каменка - локус творения (199)
8. Персонификация Перми в творчестве Каменского (201)
9. Каменский как культурный герой пермского текста (208)
ГЛАВА II ПЕРМСКИЙ ТЕКСТ В ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВЕ ПАСТЕРНАКА
1. Категория пространства
в художественном мышлении Пастернака (215)
2. Пермский эпизод в творческой биографии Б.Пастернака (221)
3. Урал и Пермь в лирике Пастернака (237)
4. ‘Пермское’ в повести «Детство Люверс» (255)
4.1. Пермь и белая медведица (256)
4.2. МотоЯЖЯиха - ВИЛа (267)
5. Пермь и Юрятин как исследовательская проблема (276)
ГЛАВА III. АЛЕКСЕЙ РЕШЕТОВ: ИНТУИЦИЯ ЗЕМЛИ
1. А.Решетов в российском и пермском поэтическом контексте (291)
2. Лирический герой и особенности индивидуальной мифологии А.Решетова (300)
3. Образ мира в поэзии А.Решетова (306)
4. «Иная речь». Проблема слова в поэзии А.Решетова (317)
5. Иная Пермь в поэзии А.Решетова (324)

ГЛАВА IV. ВИТАЛИЙ КАЛЫЖДИ: ПОЕДИНОК С ПЕРМЬЮ
1 Уральская поэзия 1980-90-х годов: очерк литературной ситуации (333)
2. Российский поэтический контекст и лирика Виталия Кальпиди. Проблема лирического героя (338)
3. Поэтический мир Виталия Кальпиди: универсализация персональности (352)
4. Стратегия творческого поведения Кальпиди (368)
5. Пермский миф Виталия Кальпиди (374)
6. Мотивная структура пермского мифа в лирике В.Кальпиди (379)
7. Сюжет поединка с Пермью (387)
8. Пермь и проблема поэтического языка В.Кальпиди (397)
9. Пермская нота. Тема Перми в местной поэзии 1980-1990-х годов (402)
ЗАКЛЮЧЕНИЕ (413)
Если исходить из понимания культуры как текста или системы текстов, то постановка вопроса о Перми как части культурного пространства России вынуждает нас прежде всего обдумать, можем ли мы рассматривать Пермь как текст среди других текстов русской культуры?
До недавнего времени обсуждение пермской краеведческой тематики сводилось почти исключительно к умножению, а нередко простому репродуцированию фактографических описаний. Такой уклон в безыдейный и полулюбительский эмпиризм и собирательство не был, конечно, исключительно местной особенностью. Сказывался общий глубоко маргинальный статус краеведения в поле отечественных гуманитарных исследований.
В последнее десятилетие ситуация, по крайней мере внешне, изменилась. С начала 1990-х традиционный краеведческий материал, а с ним и краеведы, почти неожиданно для себя оказались на гребне общественного и гуманитарного интереса к феномену провинции, к регионализму, вообще к локальным культурным практикам. Впрочем, говорить о том, что обострение внимания к краеведению уже поспособствовало его методологической модернизации и углублению проблематики, пока не приходится. Сегодняшний день пермского краеведения представляет довольно странную картину параллельного сосуществования скромной (и зачастую добротной и добросовестной) традиционной любительской фактографии с темпераментными, но декларативными, плохо отрефлектированными в своих исходных позициях и потому содержательно смутными рассуждениями о «пермской идее» и «пермском мифе». Формулы эти имеют пока скорее публицистический и заклина-тельный, чем что-либо объясняющий характер. Линии краеведческих интересов -фактографическая и идеологическая - существуют, почти не пересекаясь, в конкретных работах3.
Тем не менее само стремление искать «формулы Перми»4 и размышлять о «пермской идее» характерно для нынешней ситуации и плодотворно, по крайней мере, как симптом изменившегося отношения локального сообщества к месту своей жизни. Все настойчивей заявляет о себе потребность в идее, которая могла бы