Лирика Аполлона Григорьева : Жанровая динамика, художественные принципы, циклы

• Автор: Островских, Ирина Николаевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2001
• Место защиты: Барнаул
• Количество страниц: 193 с.

СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1. ЮНОШЕСКАЯ ЛИРИКА АПОЛЛОНА ГРИГОРЬЕВА: ТЕНДЕНЦИЯ К ЦИКЛИЗАЦИИ. КОНЦЕПЦИЯ БЫТИЯ И ЛЮБВИ
1.1. Концепция бытия и любви (мини-цикл, «коршевский» цикл,
«жоржсандовские» послания)
1.2. «Онейрический» цикл. Между словом и молчанием :
1.3. Слово - медиатор в маргинальных жанрах
ГЛАВА 2. ПЕТЕРБУРГСКИЙ ПЕРИОД ТВОРЧЕСТВА АП. ГРИГОРЬЕВА: ДИАЛОГ С МИРОМ В СИСТЕМЕ Я/ ДРУГОЙ
2.1. Послание. «Культурный код» в «диалоге душ»
2.2. Сонеты. Игровая природа диалога
2.3. Отрывок как знак диалогической открытости миру
2.4. Инвективы: преодоление риторики
2.5. Цикл «Элегии» и тенденция к романизации
2.6. «Старые песни, старые сказки «как «лирический роман»
2.7. Несобранный «Петербургский цикл». Диалог с Городом
ГЛАВА 3. «МОСКВИТЯНСКИЙ» ПЕРИОД ТВОРЧЕСТВА АП. ГРИГОРЬЕВА: ТЕНДЕНЦИЯ К РОМАНИЗАТТИИ
3.1. Послания «москвитянского» периода: особенности адресата
3.2. Литературные подражания: диалог с библейским текстом
3.3. Синкретичность жанра сатиры («Искусство и правда», «Отрывок из
неоконченного собрания сатир»)
3.4. «Дневник любви и молитвы». Исповедальность и эпичность
3.5. Цикл «Борьба»: театральность и романизация
ГЛАВА 4. ПОЗДНЯЯ ЛИРИКА АП. ГРИГОРЬЕВА: ИЗОМОРФНОСТЬ ИСКУССТВА И ЖИЗНИ
4.1. Шекспир в лирическом театре Ап. Григорьева
4.2. Цикл «Импровизации странствующего романтика». Диалог искусств!
4.4. Несобранный альбомный цикл как текст бытия
4.5. Мифологизм последних стихотворений A.A. Григорьева
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ПРИЛОЖЕНИЕ
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

ВВЕДЕНИЕ
Фигура Аполлона Григорьева универсальна: он и поэт, и прозаик, и переводчик, и философ, и мемуарист1. Он был театральным критиком и даже экспериментировал как драматург. Такая разносторонность по-своему уникальна; особенно неординарно редкое сочетание поэта и критика в одном лице (ratio - emotio). В этом и заключалась яркая индивидуальность Григорьева - в сочетании несочетаемого, в отражении «всего во всем», это было для него живой «органической» жизнью. Принцип бесконечного отражения и взаимопроникновения положен им в основу «органической критики». Критика - наиболее яркая часть творческого наследия Ал. Григорьева, которая чаще всего привлекала исследователей. О ней писали еще современники: Н.Страхов, К. Леонтьев и др. Во второй половине XX века критическим наследием Григорьева занимались Б. Егоров, А. Журавлева, В. Раков, М. Бойко и др. Своеобразие философско-эстетических взглядов A.A. Григорьева также зачастую являлось предметом исследования. Кроме Б. Егорова, Г. Гачева к его философскому наследию в диссертационных исследованиях обращались М. Ходанович, Д. Азизов и др.
Лирика Ап. Григорьева является малоисследованной в отечественном литературоведении2, хотя Григорьева-поэта заметил и выделил ещё В.Г. Белинский. Он упоминает имя A.A. Григорьева в статье «Взгляд на русскую литературу 1846 года», отметив в стихотворениях «блестки дельной поэзии, той поэзии, которой не стыдно заниматься как делом»3. Однако в статье «Стихотворения А. Григорьева» (1846) (рецензия на единственный прижизненный стихотворный сборник поэта) Белинский выносит А. Григорьеву приговор: «..Он не поэт, вовсе не поэт!», упрекая его в том, что «пафос лиризма Григорьева однообразен и не столько личен, сколько эгоистичен, не столько истинен,
Р. Виттакер пишет о Григорьеве: “... драматург и романист, редактор и журналист, переводчик поэзии, прозы, даже оперных либретто... собиратель, редактор и исполнитель русских народных песен, ...учитель словесности и законоведения, ... гувернер и мелкий чиновник.”// Виттакер Р. Последний русский романтик: Аполлон Григорьев. СПб., 2000. С. 8-9.

На сегодняшний день нет ни одной монографии, посвященной непосредственно поэтическому наследию A.A. Григорьева.
3 Белинский В.Г. Поли. собр. соч.: В 13 т. М. - Л., 1955. T.9, С.593.

сколько заимствован» Критик признаёт в стихотворениях «не совсем обыкновенное явление», способное возбудить «живой интерес к личности их автора, о которой мы узнаем по его стихотворениям», подчеркивал, что «он много чувствует и многое глубоко понимает; это иногда делает его поэтом». Отмечая хаос и путаницу поэтических понятий Ап. Григорьева, Белинский иронически советует ему «чтобы он осторожнее и умереннее говорил в своих стихах о том и другом...»2.
Последующие демократические критики и вовсе обошли вниманием Григорьева-поэта. Они лишь пожурили его за «неправильные», «неталантливые» театральные рецензии (Добролюбов3 и Чернышевский4), или поругали за отсутствие «идейности и дельности» (Писарев5).
Затем имя Григорьева-лирика было на долгие годы забыто. И только в начале XX века о нем вспомнил A.A. Блок. Он принял участие в подготовке первого собрания сочинений, осуществил научное редактирование и комментарий поэтического наследия; Блок помогал с выходом в свет одного из первых посмертных стихотворных сборников А. Григорьева, сопроводив его вступительной статьей. В ней А. Блок дал высокую оценку поэтическому наследию Григорьева, отметив, что «чем сильнее лирический поэт, тем полнее судьба его отражается в стихах».
Блок одним из первых отметил у Григорьева наличие мистического сознания: «Человек, который через любовь свою, слышал, хотя и смутно, далёкий зов; который был действительно одолеваем бесами»; который говорил о «каких-то чудесах, хотя бы и замолкших...». Именно Блок выделил некоторые стихотворения, отметив их близость к народному творчеству, назвал «единственными в своем роде перлами русской лирики»7.
Белинский ВТ. Полк. собр. соч.: В 13 т. М.; Л.,1955. Т. 9, С. 593.

Белинский В.Г. Указ. соч., Т. 10. С. 35.

Добролюбов H.A. Собрание соч.: В 9 т. М.; Л, 1962. Т. 5.

ЧернышевскийН.Г. Поли. собр. соч.: В 15 т. М., 1950. Т. 3.
5 Писарев Д.И. Соч. В 4 т. М., 1955. Т. 3.
6 Блок А.А. Собр. соч.: В 8 т. М.; Л., 1962. Т. 5, С. 490.

Блок A.A. Указ. соч.: Т. 5, С. 517.

бывание души в Вечности, т.к. оно коннотируется с такими лермонтовскими текстами, как «По небу полуночи ангел летел...» - жизнь до рождения; и «Выхожу один я на дорогу...» - жизнь после смерти.
Оба стихотворения - словно зеркальные отражения друг друга: если в первом герой «усыпляет» героиню колыбельной, то во втором - она его, «гипнотизируя», вводит в особое состояние блаженной грезы. Объединяет эти лирические тексты и несвойственное романтическому мироощущению чувство вселенской гармонии, и отсутствие страдания.
Еще три стихотворных текста, датированные летом 1843г.; можно объединить по важнейшей бинарной оппозиции: слово/молчание. Это «Вы рождены меня терзать...», «О, сжалься надо мной!..» и «Нет, никогда печальной тайны...». Их также соединяет важнейший мотив - тайна и неявный мотив - искушение. Он напрямую связан с такой значимой для романтизма категорией, как «невыразимое». В этих стихотворных текстах автор балансирует на тончайшей грани между высказанным и невысказанным словом (вспомним Ф.Тютчева: «Мысль изреченная есть ложь...»), понимая вербальную невыразимость тайной жизни души. Эта невыразимость напрямую связана со страданием, именно они «неназываемы» словом.
В стихотворении «Вы рождены меня терзать» Л.Г. страдает и мучается от неясности в отношениях с возлюбленной, которая «терзает» его «И речью ласково-холодной, И принужденностью свободной...» (I, 32) (значимый для Григорьева троп - оксюморон).
Драматизм отношений двоих выражается в том, что герой находится как бы «между словом и молчанием», страдая от невыразимости своих чувств:
Затем, что глупо мне молчать
И тяжело играть словами(1, 32).
Для «дешифровки» текста необходимо знание некоего «игрового кода», который выражается, во-первых, в редком для поэта обращении к возлюбленной «на вы», в ее непонятном для него поведении (см. выше), и в невозможности традиционной в случае ухаживания «словесной игры». Герой по умолчанию объясняет это тем, что он не может принять ее игру, что они друг другу чужие, «И ничего, чего другие Не скажут вам, мне не сказать.» Л.Г. находится в оппозиции не только к ней (Я/ ты), но и ко всему свету (Я/ другие) Т.е., при-