Художественное мировоззрение протопопа Аввакума : Семантика изображения отрицательных героев

• Автор: Менделеева, Дарья Сергеевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2002
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 157 с.

Содержание.
Введение
Глава 1. Изображение никониан в произведениях
протопопа Аввакума
Глава 2. Отрицательные характеристики прочих персонажей и объектов в произведениях протопопа
Аввакума
Глава 3. О некоторых книжных традициях
аввакумовской образности
Заключение
Список использованной литературы

Введение.
В предлагаемой диссертации рассматриваются особенности изображения отрицательных персонажей в сочинениях протопопа Аввакума.
Аввакумовское наследие является предметом изучения специалистов по истории раскола и историков литературы уже около 160 лет, однако до сих пор особенности персонологии этого автора находились несколько не в фокусе интересов учёных.
Основной задачей исследователей XIX века, писавших о произведениях Аввакума, была, за редким исключением, полемика со старообрядчеством и опровержение религиознодогматических воззрений основателей раскола (см. Бороздин, Макарий, Смирнов). Однако уже в работе П.С.Смирнова мы находим замечания об особенностях аввакумовского восприятия современности и краткий обзор эсхатологических мотивов в известных к тому времени сочинениях протопопа. (Смирнов, сс. 9-10, 27-28, 31-32,65). В работе А.К.Бороздияа, кроме того, присутствуют некоторые размышления об особенностях понимания национального у Аввакума (Бороздин, с. 131), а также весьма любопытный фактографический комментарий к некоторым эпизодам "Жития" (Бороздин, сс. 62-63, 82).
Об авторской субъективности в изображении отрицательных персонажей писал во вступительной статье к академическому изданию сочинений Аввакума 1934 года Н.К.Гудзий (см. Гудзий 1997, с. 34). "Крайний субъективизм"

аввакумовских характеристик неоднократно, хотя и кратко, отмечал Д.С. Лихачёв (ИРЛ 1948, с. 314; Лихачёв 1980, с. 341).
В то же время необходимо отметить, что в различных работах советского периода сложился определённый, и весьма узкий круг проблем, который их авторы считали возможным освещать в связи с творчеством протопопа Аввакума. В результате в трудах разных литературоведов на протяжении более четырёх десятилетий (с начала сороковых годов XX века) мы находим практически повторяющие друг друга рассуждения об особенностях авторского стиля (ИРЛ 1941, с. 302-303; Елеонская 1969, с. 132-137; Водовозов, с. 357-359; Гудзий 1956, с. 468-472; Кусков, с. 285-286), сложной жанровой природе "Жития" (ИРЛ 1941, с. 299; Елеонская 1969, с. 117-118) и специфике использованной автором библейской символики (Водовозов, с. 361; Лихачёв 1980, с. 351-352). Это замечание в полной мере относится и к вышедшим в указанный период академическим пособиям по истории древнерусской литературы, а также коллективным монографиям (ИРЛ 1948, сс. 314-316, 312, 318-320; ИРЛ 1980, с. 396; ИРЛ 1985, сс. 379, 381-382; Истоки, с. 457-464). В результате каких-либо значительных новых наблюдений над аввакумовскими персонажами (помимо образа автора) за это время опубликовано не было. Исключением стали, пожалуй, лишь несколько весьма описательных замечаний по поводу образности протопопа в работе А.С.Елеонской (Елеонская 1969, с, 121-131) и наблюдения над новыми чертами литературных героев второй

компрометирующим, нежели подобные разногласия власть предержащих, можно признать разве что положение изображённых протопопом греческих патриархов, которые, при всей своей просвещённости и образованности, вынуждены терпеть господство иноверцев в своей собственной стране: "Мудры блядины дети греки, да с варваром турским с одново блюда патриархи кушают рафленыя курки” (568).

"Внешней мудрости" никониан противопоставляется в сочинениях Аввакума "мудрость Христова" приверженцев истинной веры. Основная заповедь истинного христианина в устах протопопа звучит следующим образом: "Вся твори не человеком показуя, но Богови" (773); главной же чертой истинного мудреца является, по мнению автора, "страх Божий": "Как станешь Бога боятися, так все будешь разуметь, и без книг
наблюдения своего единомышленника и предшественника Никиты Пустосвята, который писал: "Во многих градех... много хождах и не обретох двух или трех церквей, чтобы в них единогласно действовали и пели, но во всех разнствис и велий раздор. В той церкви по книгам Никоновым служат и поют, а в иной по старым. И где на праздники или на освящении церкви двое или трое священников литоргию Божию служат, и действуют по разным служебникам. А иные точию возгласы по новым возглашают и всяко пестрят.
<.. .> К тому и диаконы со иереи не согласуются: ов священнодействует по новому, а ин по старому. <.. .> И о том в смятении все. Такожде и певцы меж собою не в согласии: на клиросе поют тако, а на другом инако. И во многих церквах служат и поют ни по новым книгам, ни по старым...понеже старое истеряли, а новое не обрели. И священнотаинственная служба и весь чин церковный мнется: одни служат и поют тако, иние же тако: или ныне служат и поют тако, наутрие тако. И указывают на Никоновы печатные книги и на разные непостоянные указы. Такожде и в прочих всех службах раздор и непостоянство”. (Материалы 4, с. 155-157. Курсив везде наш -Д.М.). Ощутимая разница заключается лишь в том, что если более дипломатичный протопоп Никита сообщает царю, главным образом, о неоднозначности восприятия никоновых указов низшим духовенством и возникающей при этом вполне естественной путанице, то категоричный Аввакум привычно начинает своё рассуждение об "архиереях и иереях" с "властей", вспоминая при этом, помимо ненавистного патриарха, неких греков "иподьякона Дамаскина" и "протопопа Малаксу" (238-239). Всё происходящее тем самым приобретает вид намеренной "порчи" церковных догматов.