Пространство советской культуры в творчестве В. М. Шукшина

• Автор: Скубач, Ольга Александровна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2002
• Место защиты: Барнаул
• Количество страниц: 172 с.

Содержание
Введение
Глава 1. Пространство культуры и топос дома
в творчестве В.М. Шукшина
1.1. Топография советской
культуры
1.2. Мир - дом - человек
(семантика образа дома)
Глава 2. Архитектурный текст в прозе В.М. Шукшина
2.1. Пространство власти
(«архитектурная апология» в раннем творчестве
В.М. Шукшина)
2.2. Власть пространства
(критика архитектуры в прозе В.М. Шукшина)
Заключение
Библиография
Введение
Актуальность настоящего исследования непосредственно связана с тем количественным и качественным скачком в изучении творчества В.М. Шукшина, который наметился в научной парадигме последнего времени. На сегодняшний день можно с уверенностью говорить о том, что творчество В.М. Шукшина стало заметным феноменом в искусстве XX века. Немалое время, истекшее со дня смерти писателя, социальные, политические, культурные перипетии, которые претерпела с тех пор общественная жизнь страны, не только не уменьшили интереса к наследию писателя, но, напротив, открыли в его произведениях новые, неожиданные и в высшей степени актуальные смысловые пласты. Шукшин продолжает удивлять, преподносить сюрпризы и широкой читательской аудитории, и специалистам - ученым-филологам.
За период своего существования шукшиноведение прошло немалый путь, проделало значительную эволюцию. О зрелости этого научного направления свидетельствует все более частое в последнее время появление работ, отвечающих потребности научной авторефлексии, связанной с осознанием необходимости упорядочить шукшиноведческий дискурс. Первой в ряду подобного рода работ стала появившаяся еще в 1980 году статья H.A. Биличенко «Герой Шукшина в оценках критики»1, автор которой попытался очертить основной круг проблем изучения шукшинской прозы в том виде, в каком их наметила критика 1960-70-х годов. Интенсивная работа в области освоения творческого наследия писателя, проводившаяся в 1980-90-е годы, к концу данного периода вновь сделала очевидной необходимость подвести общий знаменатель под перечнем новых находок и открытий. Появившаяся в 1995 году статья С.М. Козловой «Рассказ “Срезал” в
отечественной и зарубежной критике»2 как нельзя более отвечала потребностям момента. Отталкиваясь от критической биографии единственного рассказа, исследователь выходит в обширный шукшиноведческий контекст, включая и малодоступные для широкого круга ученых зарубежные исследования, освещает самые свежие и востребованные (для середины 1990-х годов) научные идеи и положения. Точный, фиксирующий самое существенное в подлежащих обзору работах ракурс вкупе с сопровождающим их глубоким критическим авторским комментарием позволяет говорить о том, что статья С.М. Козловой не утратила своей актуальности и сегодня.
Ставшие этапными в современной шукшинистике монографии
A.И. Куляпина и О.Г. Левашовой, А.И. Куляпина, Н.И. Стопченко, О.Г. Левашовой3, на данный момент замыкают собой намеченный ряд обзоров.
В работах последнего времени, так или иначе рассматривающих эволюцию шукшиноведения, выделяются, как правило, две основные линии этого научного направления. Одну из них, ровесницу самого писателя, составляет преимущественно корпус критических и - в меньшей степени - специально-филологических разборов его творчества. Данный исследовательский подход варьирует в основном идеи раннего шукшиноведения (1960-70-х годов), в кругу которых центральным являлось положение о реалистической творческой манере
1 Биличенко H.A. Герой Шукшина в оценках критики // Русская литература. 1980. №

2 С.М. Козлова. Рассказ «Срезал» в отечественной и зарубежной критике // Рассказ
B.М. Шукшина «Срезал» Проблемы анализа, интерпретации, перевода. Коллективная монография. Барнаул, 1995.
3 А.И. Куляпин, О.Г. Левашова. В.М. Шукшин и русская классика. Барнаул, 1998; А.И. Куляпин. Проблемы творческой эволюции В.М. Шукшина. Барнаул. 2000;
Н.И. Стопченко. Василий Шукшин в зарубежной культуре. Ростов-на-Дону, 2001;
О.Г. Левашова В.М. Шукшин и традиции русской литературы XIX века. Барнаул, 2001.

слагать новое «Слово о полку...»: «Студент сел. Опять взял билет и стал смотреть в него. Ему хотелось скорей уйти»; «.. .Это долго рассказывать, профессор»; «Ему этот разговор явно становился в тягость». Вся беседа в конце концов замыкается тематикой молчания, при этом молчание в плену (« - О чем вы там говорили между собой? <...>- Ни о чем. О чем говорить?») оборачивается молчанием о плене («Помолчали»; «После сказанного долго молчали...»). В этом, собственно, и раскрывается секрет непрочитанного произведения, равно как и суть конфликта двух персонажей: профессор, не имеющий соответствующего личного опыта, нуждается в тексте, дескрипции, но для студента непосредственно пережитая им трагедия пленения выражается в молчании, а не в слове, пусть даже это «Слово о полку Игореве» - «самая изумительная русская песня».
В модальности молчания раскрывается тема плена и в позднем рассказе «Чужие» (1974). Это произведение построено на столкновении двух текстов, один из которых представляет собой выписку из книги о персонаже русской истории, великом князе Алексее, повинном в поражении русских при Цусиме и «перекочевавшем за границу», в Париж; другой текст повествует о деревенском пастухе Емельяне, прошедшем русско-японскую войну, но рассказывающем о чем угодно, только не о войне и не о японском плене, в котором побывал: «Что он воевал, меня это не удивляло <...>, но что он - моряк, что был в плену у японцев - это интересно. Но как раз об этом он не любил почему-то рассказывать»18. И вновь, как и в первом рассказе, замалчивание героем опыта проживания чужого культурного пространства приобретает существенное значение в плане размышлений писателя о подлинно русском духовном начале. Сложная, обширная география рассказа
17 В.М. Шукшин. Любавины: Роман. Книга 1... С. 433-440.
18 В.М. Шукшин. Рассказы. Барнаул, 1989. С. 580.